Искатель. 1980. Выпуск №2

будь выдумает что-то особенно хитрое, такое, что и не об

наружишь.

Ну, братец, — воскликнул весельчак, — это уж ты за

гнул. Не дай бог, если такое случится, — спасайся, кто мо

жет. Поди узнай, на кого ставить. Букмекеры с горя на

стенки полезут. — Он радостно заулыбался.

Но мой сосед по столу его веселья не разделял.

— Такое делйется из года в год, — сказал он, хмуро ка

чая головой. — Есть тренеры, у которых «подкормка» раз

работана до тонкостей, — это я вам точно говорю. И они

травят счоих лошадей постоянно, годами.

91

Однако другие конюхи с ним не согласились: теперь берут анализы на допинг, если и были среди тренеров любители портить лошадей, так их разоблачили, забрали лицензию и дорогу на скачки закрыли. Старый закон, правда, был не очень справедливым, говорили они, по нему тренера автоматически дисквалифицировали, если в организме хотя бы одной его лошади обнаруживали допинг. А тренер виноват не всегда, особенно если лошадь стимулировали на проигрыш. Какой тренер пойдет на такое — портить лошадь, которую он месяцами готовил для победы? И все же, считали они, после изменения этого закона случаи допинга не уменьшились, а скорее увеличились.

— А что? Вполне логично. Сейчас тот, кто дает допинг,

знает: если раньше он мог поломать тренеру всю жизнь, те

перь страдает только одна лошадь в одном заезде. И совесть

его не очень мучит, все правильно. Многие конюхи не постес

нялись бы за полсотни подсыпать в корм пригоршню аспи

рина, но они боятся: а вдруг после этого закроют конюшню.

а потом, глядишь, и на дверь покажут — прощай, работа!

Вопрос этот волновал всех, но я уже понял: о моих одиннадцати лошадях этим парням ничего не известно. Все они были из других конюшен, и, конечно, пространных газетных отчетов об этих случаях не читали, а если кто и читал, то по отдельности, на протяжении полутора лет, а не так, как я, — все вместе в одной солидной, объемистой пачке.

На следующий день я отвел Искрометного из денника в паддок, провел по кругу для представления участников, потом помог жокею сесть в седло и вывел лошадь к месту старта, а сам вместе с другими конюхами поднялся на маленькую трибуну возле ворот, чтобы оттуда смотреть заезд.

Искрометный пришел первым. Я был в восторге. Встретил его у ворот и отвел в просторный загон для расседлания победителей.

Там, опираясь на трость, уже ждал полковник Бекетт. Он похлопал лошадь по холке, поздравил жокея, который снял седло и ушел взвешиваться, потом с умешкой сказал:

Кажется, она уже начинает окупаться.

Прекрасная лошадь, а для нашей цели просто иде

альная.

Отлично. Вам нужно что-нибудь еще?

Да. Я хочу знать как можно больше об одиннадцати

лошадях... где их растили, чем кормили, какими болезнями

они болели, в какие кафе заходили водители фургонов, в

которых их возили, кто делал для них уздечки, подгоняли

ли им в период заездов подковы, если да, то какие кузне

цы... короче говоря, все, что можно.

Но между ними нет ничего общего — только то, что

всем им дали допинг.

На мой взгляд, дело обстоит иначе. Между ними есть

что-то общее, что позволило дать допинг именно им, вот это

«что-то» и нужно найти. — Я погладил Искрометного по

носу. Он все еще был возбужден после одержанной победы.

Полковник'Бекетт внимательно посмотрел на меня.

Мистер Рок, вы получите всю нужную информацию.

Спасибо. Ну а я позабочусь об- Искрометном. Он оку-

пится быстро.

ГлаваV

В воскресенье конюхи Инскипа поехали в Берндейл — на официальные матчи по футболу и стрелкам. Мы выиграли оба, и довольные парни хлопали друг друга по плечу и запивали радость победы пивом. Среди местных конюхов типов вроде Супи не было, а ведь Октобер что-то говорил насчет случаев допинга в этой деревне. Проявлять ко мне интерес, будь я хоть десять раз мошенником, здесь тоже как будто было некому.

Всю следующую неделю я работал со своими тремя лошадьми, читал справочники, но не продвинулся ни на шаг. Пэдди был со мной холоден, да и Уолли тоже: Пэдди наверняка доложил ему, что я и Супи — два сапога пара. Уолли выражал свое неодобрение просто — по горло заваливал меня работой. После обеда обычно было свободное время — вечерняя работа в конюшне начиналась в четыре часа, — но мне постоянно приходилось вместо отдыха мести двор, чистить снаряжение лошадей, дробить овес, резать солому, мыть машину Инскипа или протирать окна в свободных денниках. Я не возражал и не жаловался — если вдруг понадобится быстро сменить хозяина, я смогу с ним разругаться из-за того, что на мне здесь ездили по одиннадцать часов в сутки.

Однако в пятницу мы с Искрометным снова собрались в дорогу, на сей раз в Челтенхем, теперь, помимо водителя фургона, с нами ехал Гритс со своей лошадью, а также старший сопровождающий конюх.