Искатель. Наблюдатель

— Мне нужно уходить! — крикнул он, затем громко прокашлялся и начал спускаться по лестнице. — Чтобы выйти, я должен пройти через гостиную. И сейчас я двигаюсь в ее сторону…

Он вошел в комнату, и — о, черт! — его сестра Изабель и ее парень Алекс Мейнс не поняли намека. Они все еще были друг на друге.

Макс бросился мимо них, стараясь не смотреть, но все же увидел больше, чем хотел. Поцелуи. Расстегнутые пуговицы. Шарящие везде руки…

Ему не стоило видеть, чем занимается его сестра. Младшая сестра.

Ну ладно, он мог считать ее маленькой, когда она училась в средней школе. Теперь же стоило бы принять тот факт, что она выросла.

Макс хлопнул входной дверью и побежал к «Джипу», чувствуя облегчение, что вышел из дома. Он сел за руль, включил зажигание и выехал на дорогу. Повернул налево, направляясь к центру Розуэлла, затем врубил радио и надел темные очки, защищаясь от позднего полуденного солнца.

Прохладный воздух скользнул по лицу, сдувая светлые волосы со лба, и он почувствовал себя парнем из рекламы крутых тачек. Этакое чувство «я-король-мира-сидящий-в-джипе». Прошло много времени с тех пор, как он ощущал нечто подобное. Но в основном дела шли неплохо.

Изабель встречалась с парнем, которого Макс действительно уважал и который относился к ней хорошо. Да, Макс хотел, чтобы они нашли более уединенное место для своих марафонов, но в целом одобрял дуэт «Изабель-Алекс».

Он улыбнулся. Изабель была бы в ярости, если бы знала, о чем он сейчас думает. Она бы сказала: то, что Макс — ее брат, вовсе не означает, что она должна получать от него одобрение, с кем встречаться. И сказала бы, что это не его дело.

Но это его дело. Все, что касалось каждого в их группе, было его делом. Он связан с этими шестерыми, а они — с ним. Иногда, когда они проводили время вместе, их ауры кружились вместе и создавали одну, состоящую из разных цветов. Даже когда их разделяло расстояние, это чувство единства оставалось внутри него. Макс остро ощущал, если что-то случалось в жизни друзей.

Изабель и Алекс были, безусловно, счастливы. Может, даже слишком счастливы, по мнению Макса. Его даже немного пугала мысль о том, как они с каждым днем становятся все счастливее — словно это вот-вот нарушит какой-то естественный закон природы. Однако это означало, что как минимум двое из шести близких ему людей практически в безопасности.

У Марии Де Лука дела тоже шли хорошо, особенно если учесть, что она чуть не умерла на прошлой неделе. Она нашла кольцо с одним из Полуночных камней. Это дало ей экстрасенсорные способности — просто подумав о ком-то, она могла испытывать их мысли и эмоции.

К сожалению, охотники за головами с родной планеты Макса выследили украденный камень. Они пытались убить Марию и, вероятно, сделали бы это, если бы не лучший друг Макса, Майкл Герин — он столкнулся с ними и спас ее.

Худшее, с чем пришлось столкнуться самому Майклу, — это его последний приемный дом. У его новых приемных родителей, Паскалей, было много правил, но они, казалось, действительно заботились о детях, которые жили с ними. Это должно было что-то значить.

А Лиз… «Признай это, — подумал Макс. — Теперь можно сказать о реальной причине, почему ты чувствуешь себя хорошо. Лиз Ортеко больше не ненавидит тебя».

Он постоянно портил отношения с ней: поцеловал и тут же сказал ей, что хочет быть просто друзьями. Затем снова поцеловал — и снова сказал, что хочет остаться друзьями. А потом, когда она решила встретиться с другим парнем, следил за ней как сумасшедший сталкер. Не похоже на поступок друга.

Итак, Лиз перешла в режим Макс-ненависти. Но когда Мария пострадала, потребовалось собрать всех шестерых, чтобы помочь ей, — так что они на время отложили вопрос с безумным непостоянством Макса. И снова нашли в себе силы стать друзьями. Просто друзьями.

Всего лишь друзьями.

По радио зазвучала новая песня. Одна из тех плаксивых песенок о том, что любовь приносит боль. Не то, что Макс хотел бы послушать. Тем более сейчас, когда он действительно чувствовал, что поступил правильно.

Он быстро нажал кнопку, переключив на следующую станцию. Соло на барабане. Звучит громко. Пожалуй, даже слишком. Наверное, даже громче, чем было бы, сиди он рядом с одним из этих огромных усилителей на концерте. Макс нащупал регулятор громкости и повернул ручку влево. Но барабаны зазвучали еще громче. Казалось, стук барабанных палочек врезается прямо в мозг.

Макс остановился на обочине и выключил радио. Громкий навязчивый звук прекратился. Но было еще так много других: например, гул машины, проезжающей мимо. Макс откинул голову назад и стиснул зубы. От этого гудения его тонкую барабанную перепонку словно пронзило иглой.

Макс зажал уши руками, едва сдерживая крик. Звук его собственного вопля от боли стал бы еще более мучительным для него. Он зажмурился, наклонился и прижал лоб к рулю. Макс все еще различал свист автомобильных колес, щебетание птиц на деревьях, хихиканье девушек неподалеку. Он слышал, как электричество пульсирует по линиям электропередач над головой; как шелестят листья; как собственная кровь течет по венам.