«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Джейн засновала по дому с горящим фитилём в руках. Ноэль дождался, пока зажглись светильники на лестничной площадке, отпер дверь ванной комнаты, и мы увидели, как оттуда выходит Арчибальд в своём красно-жёлтом индийском халате, над которым он прямо-таки трясся, так им дорожил.

Конечно, мы ожидали, что лицо у него будет красным от ярости, или белым от возмущения, или лиловым от смешанных эмоций, но вы вообразить себе не можете, какие нас охватили чувства, да мы и сами едва отдавали себе отчёт, чтó чувствовали, когда он оказался не красным, не белым и не лиловым, а чёрным! Таким, знаете, неровно окрашенным, темнокожим, с синеватой побежалостью. Лицо и руки его были сплошь покрыты чёрно-синими полосами, как и ноги, во всяком случае, та их часть, которую мы могли видеть между подолом индийского халата и турецкими тапочками.

– Бог ты мой! – вылетело сразу из нескольких глоток.

– Чего вытаращились? – поинтересовался наш неприятный кузен.

Ответа от нас не последовало, и больше даже не оттого, что мы с ним решили не разговаривать, а из-за крайнего изумления, которое нас почти лишило дара речи. Джейн, однако, ответила:

– Ух ты, красавчик какой! Думал, я тебе мыло дала? Разбежался! Нет уж. Ты вымыл себя «ярким тёмно-синим несводимым красителем „Мейлз“». Теперь не смоешь. – И она поднесла ему к лицу зеркало.

Он глянул и оценил всю степень своей яркой тёмно-синей масти.

Вы, наверное, думаете, что мы начали хохотать? Ничего подобного. Мы стояли, словно заворожённые, в тишине, и я знаю, что Освальд себя ощущал весьма неуютно.

Арчибальд, один раз оглядев свою персону, больше смотреть не захотел – кинулся к себе в комнату и запер дверь на замок.

– Ну, теперь уж никакой праздник точно ему не светит, – сказала Джейн и пошла вниз по лестнице.

Мы так и не узнали, что именно рассказал ей Ноэль. По малости лет он ещё не столь стоек, как старшие братья, и мы сочли самым правильным оставить тайну тайной.

Освальд, Дикки и Г. О., в особенности этот последний, стояли на том, что Арчибальд получил по заслугам. Но Дора некоторое время спустя спросила у Ноэля, не станет ли он возражать, если она попытается хоть чуточку отмыть нашего нелюбимого кузена.

Ноэль не возражал, однако отмыть Арчибальда оказалось решительно невозможно, и, когда возвратился отец, разразилась буря. Нам было сказано, что мы покрыли себя позором и пренебрегли законами гостеприимства.

Словом, влетело нам, должен признаться, по первое число, но мы это стойко выдержали. Конечно, до святых мучеников нам далеко, но честь славного рода Бэстейблов посрамлена не была, и никто не узнал от нас, каким образом неприятный наш гость посеял в сердце Ноэля жажду мести.

Кто-то, однако, всё же открыл отцу правду. Полагаю, сделала это Джейн, и потому мы не стали слишком упорно её расспрашивать, о чём именно рассказал ей Ноэль.

Как бы там ни было, отец в тот же вечер поднялся к нам и сказал, что вполне понимает наше стремление восстановить справедливость, за исключением действий того, кто пробил зубилом трубу, которые следует счесть, впрочем, тоже не злодеянием, а элементарной глупостью. И в свете происшедшего окрашивание кузена в синий цвет представилось ему, как он выразился, «по всей видимости, вполне заслуженной карой».

Арчибальду он кое-что высказал с глазу на глаз. И когда краска стала с кузена сходить (а она оказалась не настолько стойкой, как утверждал рекламный текст на упаковке), он, покрытый уже не яркими тёмно-синими полосами, а бледными светло-голубыми, похоже, и впрямь старался вести себя поприличнее.

Уже из школы, куда он отбыл бледно-серым, мы получили от него письмо следующего содержания:

Мои дорогие кузены!

Мне кажется, я вёл себя несколько грубее, чем собирался, но я не привык к малышне. Думаю, дядя прав. То, что вы так стоите за честь семьи, никакая не ерунда, хоть я и говорил вам такое прежде. Если мы с вами когда-нибудь встретимся снова, надеюсь, вы не будете точить на меня зуб за прежнее. Полагаю, что большего вы ожидать от меня не можете.

Любящий вас кузен

Арчибальд Бэстейбл

Надо думать, в это холодное сердце проникли кое-какие лучи раскаяния, и, возможно, кузен ступил на путь к тому, чтобы стать достойным фамилии Бэстейбл. Очень на это надеюсь, хотя, мне кажется, на пути этом Арчибальду придётся совсем не легко. А может, вообще ничего не выйдет. Попробуйте смыть с леопарда пятна.

И всё же я помню: из ванной он вышел радикально-синим, но постепенно краска, на вид несмываемая, с него сошла. Возможно, и глубины души со временем очищаются от тёмных пятен. А вот ванну от краски так и не отмыли, что, как мне кажется, сильно раздражает нашего доброго индийского дядю.