«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

И мы все очень обрадовались, хотя только двое из нас, а именно Элис и Освальд, пусть и не до конца, но всё-таки знали, чтó собираются сделать.

Офицер ещё с нами поговорил, а потом к нему обратился Ноэль:

– Вы очень похожи на Диармайда из ирландских сказаний. Поэтому мне хотелось бы посмотреть, как вы обнажаете саблю и как она вспыхивает на солнце золотисто-серебряным светом.

Капитан, засмеявшись, ухватил рукоять своего доброго клинка, но Освальд остановил его:

– Подождите! У нас ведь больше никогда в жизни такого шанса не будет. Вы не могли бы нам показать, как фехтуют верхом? Дядя Альберта это знает, и он показывал, но только в кресле, потому что лошади у него нет.

И доблестный офицер нам не отказал. Мы открыли ему ворота, он в них проехал и принялся нам показывать все удары, выпады и туше. По четыре приёма на каждый случай.

Это было великолепно! Клинок его так и сверкал яркими всполохами под лучами утреннего солнца, сталь со свистом рубила воздух, а верный конь капитана, повинуясь приказу хозяина, замер как вкопанный посреди зелёной лужайки на широко расставленных неподвижных ногах.

Затем мы распахнули ворота огороженного выгула для скота, и капитан нам продемонстрировал то же самое уже на скаку, когда конь его нёсся галопом, будто на поле боя, полном свирепых врагов, вторгшихся на нашу родную землю. Это нас потрясло ещё больше, и мы потом долго благодарили его, пока он не уехал вместе со всеми солдатами и, конечно же, пушками.

Отец на наше письмо ответил согласием, как мы и предполагали, а потому в следующий раз, когда солдаты шли мимо, ведя с собой вместо пушек пленных арабов из пустыни[47], мы поджидали их на ограде церковного двора, а на земле возле нас стояла тачка с подарками.

Отважный офицер тут же отдал приказ солдатам остановиться.

Честь и радость вручения мы предоставили девочкам, и они с удовольствием подарили каждому из солдат по трубке и по четыре унции табака. Затем мы, мальчики, пожали руки офицеру, сержанту и капралам, девочки поцеловали офицера (представления не имею, почему девочки вечно всех целуют?), а потом вся наша компания грянула хором «ура» королеве.

Это было потрясающе! Жаль только, отец не увидел, с какой пользой и до чего экономно можно потратить двенадцать фунтов, если заказываешь вещи в «Сторз».

Больше мы наших храбрых солдат никогда не видели.

А рассказал я о встречах с ними, чтобы стало понятно, почему они так восхитили нас и почему мы постарались окружить заботой бедную вдову из белёного коттеджа, стремясь всеми силами развеять её уныние.

Фамилия вдовы была Симпкинс, коттедж её находился за церковным двором, на другой стороне от нашего дома, и во время каждой из наших встреч с солдатами, о которых я вам рассказывал, она, подойдя к воротам своего сада, смотрела на них, а когда мы кричали «ура», на глаза у неё наворачивались слёзы. Заметила это Элис.

Видя, как нравятся миссис Симпкинс солдаты, мы очень расположились к ней, однако беседы у нас не вышло. Первая же попытка окончилась неудачей. Она попросила нас оставить её в покое и заняться своими делами. Освальд, как человек хорошо воспитанный и деликатный, так и сделал и остальных призвал уступить её просьбе, что, однако, не означало, будто мы на этом сдались.

Прибегнув к осторожным, но настойчивым расспросам, мы выяснили причину, из-за которой она при виде солдат начинала плакать. Оказалось, у неё есть единственный сын. Прошлым летом ему исполнилось двадцать два года, и он ушёл на войну. С тех пор стоило вдове увидеть солдат, как она вспоминала о сыне и из глаз у неё лились слёзы.

Когда ваш сын на войне, вы поминутно страшитесь за его жизнь. Почему – я не совсем понимаю. Ведь очень многие остаются целы. Лично я бы, будь у меня сын в солдатах, уж точно не стал бы городить разной чепухи, воображая его гибель, пока в точности не узнал бы. А может, и после того, как узнал бы, учитывая, что случаются разные обстоятельства.

Выяснив всё про нашу вдову, мы собрали совет, и Дора сказала:

– Мы должны что-то сделать для этой несчастной солдатской матери.

И все, согласившись, спросили:

– А что именно?

– Подарок или деньги женщина с такой гордой патриотической душой, возможно, не примет, сочтя оскорблением, – предположила Элис. – Да и наличности у нас на всех осталось не больше восьми пенсов.

С наличностью дела обстояли и впрямь неважно. Чтобы трубок и табака хватило на всех солдат, нам пришлось добавить к отцовским двенадцати фунтам свои карманные деньги.

– А нельзя ли нам сшить для неё фланелевую нижнюю юбку? – предложила Мышь. – Сошьём и оставим, ничего ей не сказав, у неё на пороге.

– «Фланелевую нижнюю юбку»? В такую жару? – вопросили мы возмущённым хором.

И предложение не прошло. Ноэль вызвался написать для вдовы стихи, однако Освальд испытывал отчего-то стойкое ощущение, что миссис Симпкинс относится к тем натурам, которым не слишком близка и понятна поэзия.

Г. О., конечно, внёс своё предложение:

– Дождёмся, пока она ляжет спать, и споём под её окнами «Правь, Британия»[48].

Мы, ясное дело, опять не воодушевились.