«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Мы начали обсуждать дальнейшие свои действия. Дискуссия разгорелась бурная. В итоге Элис и Освальд, сказав, что они, в отличие от некоторых, не робкого десятка, снова направились к белёному коттеджу. Элис держала открытку так, чтобы ей и Освальду была видна лишь сторона с адресом и они не могли даже случайно прочитать остальное.

С отчаянно бьющимся сердцем, но внешне невозмутимые, они подошли к двери, которая на их стук тут же с грохотом распахнулась.

– Ну! – с кислым видом, как пишут в книгах, глянула на них миссис Симпкинс.

– Нам жаль до глубины души, что мы повыдергали ваш турнепс, – начал Освальд. – Но мы обязательно попросим отца как-нибудь возместить вам ущерб.

Она едва слышно пробормотала в ответ, что не собирается быть никому обязанной.

– А вернулись мы вот по какой причине, – продолжил Освальд вежливым, как обычно, тоном. – Видите ли, почтальон случайно дал нам открытку, которая адресована вам.

– Мы её не читали, – торопливо проговорила Элис, что, по-моему, было излишне.

Конечно, мы не читали. Такие вещи среди приличных людей просто сами собой разумеются, но, вероятно, девочки лучше мальчиков понимают, в чём могут заподозрить юное поколение взрослые женщины.

Мать солдата взяла открытку (честно говоря, она её вырвала у Элис из рук, но считаю, что слово «взяла» звучит гораздо приличнее, особенно если учесть сложившиеся обстоятельства) и сперва долго смотрела на адрес, затем прочла текст на другой стороне, глубоко вздохнула и схватилась за дверной косяк. Лицо у неё стало жутким. Я видел однажды такое у воскового мёртвого короля в Музее мадам Тюссо.

Элис всё стало ясно, и она, схватив руку солдатской матери, воскликнула:

– О нет! Только не ваш мальчик Билл!

Женщина ничего не ответила, лишь сунула в руку Элис открытку. И мы прочитали. Там действительно речь шла про её Билла.

Элис ей возвратила открытку. Рука несчастной женщины всё это время оставалась в руке сестры, но теперь Элис, ещё крепче сжав её, поднесла к своему лицу и так горько заплакала, что не могла произнести ни слова. Миссис Симпкинс, едва открытка вернулась к ней, отстранила Элис, однако сделала это совсем не грубо, а затем вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Брат с сестрой уже шли вниз по дороге, когда Освальд, обернувшись, заметил, что одно из окон коттеджа завесили белым, а потом и с другими окнами произошло то же самое. И так как штор на окнах у миссис Симпкинс не было, Элис и Освальд поняли: она в знак траура вывесила белые фартуки и другие белые вещи.

Элис проплакала почти всё утро. И остальные девочки тоже. Всем нам очень хотелось что-нибудь сделать для бедной солдатской матери, только вот чем помочь людям, когда у них убивают сыновей? Ужасное ощущение, знаете ли, если стремишься помочь человеку в несчастье, но не знаешь как.

Наконец Ноэлю всё-таки удалось придумать.

Он сказал:

– Полагаю, солдатам, которые погибают на войне, не ставят надгробий на месте, где… я имею в виду…

– Ну конечно же нет, – подтвердил Освальд.

И Ноэль продолжил:

– Может, вы посчитаете это глупым, но мне всё равно. Вам не кажется, что ей бы понравилось, если бы мы сделали ему надгробие? Естественно, не в церковном дворе, этого нам никто не позволит, а в нашем саду, но словно бы почти на церковном дворе.

Мы все признали план его первоклассным.

И вот что нам захотелось написать на надгробии.

ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ

БИЛЛ СИМПКИНС,

который погиб, сражаясь

за королеву и страну

       Билл Симпкинс смелый здесь теперь лежит.
       Любимый сын, ушёл он на войну.
       Не будет никогда солдат забыт,
       За королеву жизнь отдал он и страну.

Но тут мы вспомнили: бедный храбрый Билл похоронен не здесь, а где-то в Южном полушарии, если вообще похоронен, поэтому первую строчку стихов пришлось переделать:

       О Билле Симпкинсе пусть каждый здесь скорбит.

Затем мы нашли во дворе конюшни очень хорошую каменную плиту, вооружились долотом из набора инструментов Денни и приступили к работе.

Кто же мог знать, что труд каменотёса настолько опасен и тяжёл?

Первым за дело взялся Освальд, но скоро поранил большой палец, из которого так и брызнула кровь. Пришлось ему уступить место Дикки. Тот, врезав себе молотком по руке, передал инструменты Денни, который хоть и уберёгся от травм, но, памятуя о печальном опыте предшественников, перед каждым ударом примеривался часами. В итоге к ужину мы успели высечь лишь букву «З» и половину от буквы «Д», которая вышла ужасно кривой.

Посмотрев утром на результаты своих вчерашних усилий, даже самые оптимистичные из нас были вынуждены признать положение безнадёжным.

– А если написать краской на дереве? – предложил тогда Денни и показал нам как.

Мы взяли у плотника из деревни доску и два колышка, покрасили то и другое белым, дождались, пока подсохнет, а потом Денни написал нужные слова. Выглядело это вот как: