«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

На лице у Дейзи возникла задумчивость. С виду-то она вроде просто жевала травинку, но мне стало ясно: она всё ещё надеется устроить звериные бега. Я объяснил ей, что без черепахи и петуха это не будет весело. Она, хоть и с большой неохотой, но поняла.

И тогда Г. О. выкрикнул:

– С животными? То, что они умеют, если захотят? Отлично. Давайте устроим цирк.

Едва он это сказал, как томная вялость, вызванная рулетом, окончательно покинула Освальда и он, потянувшись, воскликнул:

– Браво, Г. О.! Давайте!

Остальные, тоже стряхнув с себя сытую послерулетную дремоту, вскричали:

– А давайте!

Никогда ещё прежде к нашим услугам не оказывалось такого забавного созвездия животных! Перед звериным населением фермы меркли все кролики, морские свинки и даже поражающие воображение чучела со стеклянными глазами, которыми мы населили наши приснопамятные и прекрасные, но впоследствии горько оплаканные джунгли.

(Надеюсь, что предложения и слова, которыми я здесь воспользовался, не показались вам слишком длинными. Так уж принято у писателей, я знаю. Дядя Альберта говорит, что наш стиль подвержен влиянию того, что мы в данное время читаем. Так вот, я читал «Виконта де Бражелона», и почти все мои новые слова оттуда.)

– Самое хлопотное в цирке – это учить животных разным трюкам, – сказала Дора. – Ведь если выпустить их на арену, пока они ничего не умеют, это будет выглядеть очень глупо. Давайте-ка мы неделю позанимаемся с ними, а уж после устроим цирк.

Некоторые люди понятия не имеют о ценности быстротекущего времени. Дора именно из таких. Ну, совершенно ей невдомёк: загорелся ты чем-нибудь, не откладывай задуманного в долгий ящик. «Через неделю»! Да через неделю ваши намерения могут кардинально перемениться. И Освальд ей возразил, что главное – собрать животных, которые понадобятся для выступления.

– Возможно, – продолжил он, – мы в них откроем тайные природные таланты, которых грубые их хозяева не потрудились заметить.

Денни, взяв карандаш, составил список необходимых животных.

Вот он:

СПИСОК ЖИВОТНЫХ, необходимых для цирка, который у нас будет

Один бык для корриды.

Одна лошадь (если достанем) для той же цели.

Один козёл для прыжков и карабканья вверх по приказу.

Один осёл для балансирования на доске.

Две белые свиньи (одна учёная, а другая для выступления с клоуном).

Индюшки (как можно больше), потому что они умеют издавать шум, который похож на аплодисменты.

Одна большая чёрная свинья, которая будет в процессии зверей изображать слона.

Телята (несколько), чтобы изображали верблюдов, сидящих на тумбах.

Идея принадлежала Дейзи, и главной должна была стать она, но уступила бразды правления Освальду, так как относится к числу тех натур, которые охотно отступают в тень.

Освальд сказал:

– Первым делом надо собрать всех животных. Самое лучшее место для этого – выгул, потому что он обсажен надёжной живой изгородью. Загоним в него выступающих, составим программу, а потом оденемся теми, чьи роли играем. Жаль только, у нас не будет никаких других зрителей, кроме индюшек.

Мы занялись сбором животных, следуя в точности списку Денни. Первым пунктом там значился бык. Он был чёрный и жил не в коровнике вместе с другими двурогими, а в своём собственном хлеву за три поля от нас. Туда Освальд с Элис за ним и отправились, взяв с собой недоуздок и хлыст. Не для того, чтобы сделать быку больно, а просто чтобы он слушался.

Остальные, пока мы ходим, должны были попытаться привести лошадь.

Голову Освальда, как всегда, переполняли яркие идеи.

– Полагаю, – рассуждал он, – бык поначалу может стесняться, и нам придётся его немного подхлестнуть. Хлыстом.

– Но это же больно, – поморщилась Элис.

– Это быку-то? Совсем нет. У него шкура толстая, – возразил Освальд.

– Но если он такой толстокожий, почему тогда слушается бича? – не поверила Элис.

– А потому, что один вид бича у правильно воспитанных быков пробуждает сознание долга, – объяснил Освальд. – Я, вообще, думаю прокатиться на нём верхом, – поделился он смелым планом. – Вот такую устроим корриду. Отважный наездник верхом на быке разделял с ним все его горести и радости. По-моему, впечатляюще и свежо.

– Если хребты у быков такие же острые, как у коров, ездить на них верхом невозможно, – засомневалась Элис, однако Освальд всё равно думал, что сможет.

Бычий хлев относился к постройкам, на крышу которых не больно-то заберёшься, потому что к нему со всех сторон, кроме входа, подступала вплотную густая живая изгородь из кустов колючего дрока. Перед входом располагался открытый загон с железной калиткой. Когда мы с Элис к ней подошли, передняя часть быка находилась в хлеву, а задняя – в загоне, и бычий хвост так и ходил ходуном, потому что бык им отмахивался от мух, которые совершенно его изводили. День стоял очень жаркий.

– Вот увидишь, – увещевала Элис, – его не потребуется подхлёстывать. Он так обрадуется, когда мы выведем его погулять, что положит ласково свою голову мне на плечо и, как добрый ручной олень, покорно за мной последует куда угодно.

Освальд окрикнул:

– Бык! Эй, бык! Кому говорят!