Искатели закономерностей: Как аутизм способствует человеческой изобретательности

Можно утверждать, что метарепрезентация играет ключевую роль в развитии у человека способности изобретать, поскольку благодаря ей смогла возникнуть мысль: «Я воображаю, что эту полую кость можно использовать для извлечения звуков». Таким образом, метарепрезентация позволяет нам представить вымышленные возможности и может объяснить нашу способность «притворяться». Притворство — это весело (оно позволяет нам шутить и делать вид, что банан — это телефон), и в обществе это бесценное качество (оно подкрепляет нашу модель психического, а значит, является частью механизма эмпатии). Возможность думать: «Я воображаю, что x» — тоже должна была быть важным шагом вперед с точки зрения познания, и у нас нет свидетельств в пользу того, что какое-либо другое животное способно мыслить подобным образом.

Однако сама по себе метарепрезентация не может объяснить способности создавать новый продукт. Вы можете что-то рисовать в своем воображении или сколько угодно шутить, но по-настоящему разработать что-то, чтобы понять его техническую реализацию, можно все-таки только посредством системного мышления «если-и-тогда». Это не умаляет огромной важности символического мышления — как части механизма эмпатии — для искусства, языка и мысли, но символическое мышление не отменяет необходимости систематизации в объяснении человеческого изобретательства.

Третью теорию предложил Юваль Харари, который утверждает, что человеческое изобретение стало возможным, потому что мы является единственным видом, который может думать о коллективных вымыслах (таких как религия, акционерное общество или деньги)[240]. Конечно, он прав, подчеркивая, насколько люди уникальны в этом отношении и насколько влиятельными могут быть такие коллективные вымыслы: коллективное следование одной и той же вымышленной вере может координировать деятельность тысяч или миллионов человек. Когда я пишу это, я испытываю трепет при мысли о том, что с последней недели марта 2020 г. практически все 7,6 млрд человек на планете, считающих, что нас окружает смертельный, но невидимый вирус, сидят по домам несколько месяцев, оставив планету в мертвой тишине и отсутствии людей в общественных местах[241]. Такова сила коллективного убеждения (в данном случае не вымышленного, а основанного на неопровержимых доказательствах его реальности), мобилизующего огромное число людей на согласованные действия.

Однако опять же мы можем сколько угодно думать о вымышленных концепциях и разделять их, но без механизма систематизации нельзя воплотить эти идеи на техническом уровне. Выдумка как форма мышления, коллективная или нет, всего лишь дает нам элемент «если» в умозаключении по принципу «если-и-тогда». Нам также нужен элемент «и», обычно имеющий отношение к причинам, а животные, как мы видели в главе 6, по всей видимости, не понимают причинности. Нам нужен и компонент «тогда», который позволяет нам увидеть результаты наблюдений или экспериментирования с причинно обусловленными действиями. Нет убедительных доказательств того, что другие животные могут систематизировать весь процесс «если-и-тогда».

Последняя психологическая теория состоит в том, что мы можем изобретать, благодаря большему объему рабочей памяти[242]. Археолог Томас Уинн и психолог Фредерик Кулидж, предложившие эту теорию, определяют рабочую память как способность удерживать что-то в уме, несмотря на отвлекающие факторы. Они утверждают, что людям для конструирования и применения, например капканов, требовалась рабочая память: капкан устанавливается, потом за ним требуется наблюдать и ждать или возвращаться к нему позже, чтобы проверить, сработал ли он. Как ни парадоксально, хотя слово «память» обычно относится к информации, полученной ранее, термин «рабочая память» используется также применительно к реализации планов на будущее. Это связано с необходимостью помнить все этапы плана.

Нет сомнений, что способность человека удерживать в голове растущее количество шагов должна быть большим преимуществом, но разве увеличение объема рабочей памяти само по себе привело к развитию нашей способности изобретать? Ответ должен быть отрицательным по нескольким причинам. Начнем с того, что животное может обладать хорошей рабочей памятью, но при этом оно неспособно изобретать. Например, белки отлично запоминают, где они спрятали свои орехи на зиму, но они не создают генеративных изобретений. Некоторые утверждают, что вороны и человекообразные обезьяны даже думают о будущем (хотя это и оспаривается), тем не менее они тоже не изобретают генеративным образом. Итак, изобретение подразумевает нечто большее, чем просто рабочую память[243].