Исход

— Сбежал. Думаешь, Мелкому это не под силу? — Даррен глянул на него с вызовом.

Ойсин неуютно повёл плечами.

— Меня скоро обнаружат, но я успел прийти сюда на годовщину и привести тебя, — Даррен отвернулся, словно не желал смотреть на Архимагистра дольше, чем следовало. — Лорд регент всегда пренебрегал отцовскими обязанностями. Кевин заменил мне и мать, и его тоже. Когда брата не стало, я осиротел. Никакая золотая клетка мне его не заменит.

— Погоди чуть-чуть. Политика отнимает много времени и сил, особенно в нашу неспокойную эпоху. После коронации лорд Комри обязательно встретится с тобой.

Ойсина перебил каркающий смех, каким умели смеяться только Даррен и его отец:

— Ты до сих пор остался таким же наивным, как Кевин! После коронации он станет первым министром или найдёт для себя иное поле битвы. Если бы он желал со мной встретиться, то нашёл бы время. Я — его позор и разочарование.

Даррен взмахнул рукой, как делали все ветроплавы. Лежавший на земле камень сдвинулся с места лишь на палец, хотя в детстве Мелкий хорошо владел своими способностями.

Ойсин прищурился, разглядывая его бледную, как у неодарённого, ауру. Голубая сила ветра вытекала из неё, как из решета, мелкими струйками и не накапливалась внутри, будто Даррен надорвался окончательно. Только отчего?

— Может, со временем?.. — предположил Ойсин.

— Нет, я потерял дар и отлучён от вас навеки. Я следил за отцом. Он хоть и вышел в отставку, а Сумеречником быть не перестал. Только об ордене и печётся. Но я не часть ордена, даже самая маленькая и никчёмная. Потому мне нет места ни в его жизни, ни в твоей. Не смотри на меня так виновато, я не для этого тебя позвал. Давай просто вспомним, каким он был — наш мир, солнечный и весёлый, сплочённый благородством и высокими порывами, словно сам Безликий спустился на землю и освещал её небесной мудростью. Мы не забудем тебя, брат!

Даррен держал в руках букет паладинников, похожих на большие голубые колокольчики. Этими цветами почитали усопших из-за того, что собрать их оказывалось очень непросто. Они росли только в тенистых чащах вблизи болот мелкими островками, один-два цветка — не больше. Почему Ойсин забыл о столь важной традиции?

Заметив его затруднение, Даррен вручил ему большую часть своих паладинников. Архимагистр кивнул обескуражено и положил их на могилу:

— Мне… мне уже пора.

— Иди, конечно. Спасибо, что выделил для нас время. Кевин бы оценил. Если увидишь отца, передай, что я презираю его. Хотя нет, лучше ничего не говори. Ему и дела не будет. Ступай и не чувствуй себя виноватым, ты исполнил свой долг перед Кевином.

Надо было ответить, подбодрить Даррена, раньше ведь они дружили, как мальчишка на семь лет младше может дружить с товарищем своего старшего брата. Но слова не находились, а вина перед Мелким за отчуждение и холодность гнала прочь ещё пуще, чем вина перед Кевином.

Ойсин ушёл, а Даррен остался стоять на могиле брата.

На коронацию Архимагистр едва не опоздал. Сопровождавшие его Канцлер и Церемониймейстер из Малого Совета ордена сильно волновались из-за задержки. За Ойсином следили не меньше, чем за Дарреном. Из-за этого он тоже ощущал себя пленником. Его, конечно, допускали и на военные советы, и на поле боя, но не давали и шагу ступить самостоятельно.

Поддержка и помощь пришлись весьма кстати в первое время на столь ответственном посту. Теперь уже Ойсин набрался опыта, чтобы обходиться своим умом, но высокие лорды продолжали навязывать ему союзников, друзей, собеседников, невест и любовниц. Совет диктовал, какие мероприятия посещать, что говорить и даже что есть. Ойсину отчаянно хотелось сбежать ото всех и насладиться свободой. Как Даррен сегодня.

Коронация длилась невыносимо долго. В заполонённом вельможами зале дышалось тяжело. Узкий камзол из белого бархата сдавливал грудь и душил тугим воротом, волосы до боли стягивал пучок на затылке, спина и ноги затекли от долгого стояния на одном месте. Ойсин находился на возвышении рядом с министрами, послами, юным принцем Лесли и регентом. Малый Совет жаждал выказать почтение и заполучить поддержку новоиспечённого короля в борьбе с единоверцами. На это время даже бои прекратили.

Гэвин с час держал над головой принца массивную золотую корону, инкрустированную крупными бриллиантами и сапфирами. Ни одним движением, ни даже вздохом регент не выдавал усталость. Он был безукоризнен во всём от строгого бело-синего костюма без украшений до подтянутой фигуры и идеальной причёски. Его копией выглядел едва достигший совершеннолетия Лесли: худощавый, темноволосый, с резкими точёными чертами и большими глазами в цвет сапфиров в его короне.