Читаем Исход полностью

Исход

— Прочти мне — глаза подводят, а этот супостат, мой зять, всё врёт и ничего не рассказывает ни мне, ни дочери.

— Нет! — запретила Лайсве, но посыльный уже читал оглушительно громко.

— С прискорбием сообщаем, что ваш сын, дознаватель-мыслечтец Вейас Веломри, погиб при штурме Стольного. По нашим предположениям, Лучезарные хотели переманить его на свою сторону, как и многих мыслечтецов до него, но он отказался. Тогда они убили его, привязали тело к лошадям и гоняли их по лесу, пока от него не остались одни ошмётки. Приносим глубочайшие соболезнования от имени всего ордена.

Лайсве с Микашем остановились, затаив дыхание. Неслыханно! Зачем истязать мертвеца?!

Отец побледнел, его губы дрожали:

— Что? Нет! Это какой-то бред, я не верю! — Он поднялся и вырвал у перепуганного посыльного записку. — Мой мальчик не мог умереть, он скоро будет дома.

— Отец… — позвала Лайсве.

Лорд Артас уткнулся взглядом в зятя.

— Это ты! Ты во всём виноват! — он схватил Микаша за ворот рубахи. — Это ты должен был сдохнуть, а не мой сын! Почему ты здесь, проклятая дворняга?! Предатель! Ты должен был отдать за него свою собачью жизнь! Даже этого не можешь, пустомеля!

— Отец, что ты делаешь? — Лайсве пыталась отцепить его руки от Микаша, но ничего не выходило. — Успокойся, пожалуйста! Он же тут…

Лорд Артас отшатнулся. Дыхание вырывалось с натужными сипами. Отец схватился за сердце и стал медленно заваливаться набок.

— Арсен! Хорхор! Кто-нибудь! — закричала Лайсве.

Микаш подхватил бьющегося в судорогах лорда у самого пола.

В комнату ворвались целители. Микаш уложил старика на кровать, и они принялись водить над ним руками. Сердечный приступ оказался очень сильным: аура побледнела и надорвалась в нескольких местах.

Микаш удалился, поняв без лишних просьб. Лайсве осталась, чтобы помочь Хорхору и Арсену. Чтобы вытащить лорда Артаса из-за грани, им троим пришлось исчерпать себя до предела. Отца напоили укрепляющими зельями и погрузили в сон, чтобы тело хоть немного восстановилось. Освободились они только к ночи.

— Последствия будут очень серьёзными. Лучше его не тревожить ближайший месяц, — сказал Арсен в своей мрачной манере.

Лайсве лишь истощённо разглядывала перекошенное лицо отца, поправляя его волосы. Почему всё складывается так скверно?

Она спустилась в кухню, чтобы перекусить перед сном — с утра ничего не ела. Но там её перехватил сбежавший от няни Гед.

— Ты злишься, что я упал? Но мне не больно ни капельки! Я даже не плакал! Правда!

— Нет, милый, дело вовсе не в тебе, — она погладила его соломенные вихры, пытаясь сдержать слёзы.

— Это дядя Вей, да? Он не приедет? А какой он был?

— О, Вей был мастер игр и веселья, — Лайсве улыбнулась сквозь слёзы, погружаясь в детские воспоминания. — Он столько всего выдумывал: мы вместе искали потайные ходы, бегали купаться на озеро, сражались друг с другом на палках, лазили по деревьям. А сколько интересных вещей он знал! Названия каждой звезды на небе, разгадки древних тайн. Жаль, что ты никогда его не видел.

— А он стал бы со мной играть? Отец и дед никогда со мной не играют. Я им мешаю!

— Неправда, они любят тебя по-своему, просто такие люди… — Лайсве запнулась, увидев поверх головы сына Микаша.

Тот молча наблюдал за ними из дверного проёма.

Встретившись с ней взглядом, Микаш заговорил:

— Как твой отец?

— Жив, но очень слаб. У него отнялась правая половина тела. Арсен говорит, что всё ещё может наладиться со временем.

— А что говорит твой чудотворец Хорхор?

— На всё воля духов, — Лайсве передёрнула плечами и понурилась. — Только не бери в голову то, что отец наговорил. Он был не в себе. Ты ни в чём не виноват.

— Правда? Тогда почему я здесь, пока мои товарищи там, сражаются и погибают?!

— Чтобы защитить нас.

Лайсве наклонилась к Геду и зашептала ему на ухо:

— Подбеги к отцу, обними его, скажи, что любишь и нуждаешься в нём. Ему сейчас очень больно, ещё больнее, чем когда ты упал. Утешь его.

Гед недовольно засопел и окинул Микаша мрачным взглядом.

— Ради меня!

Только тогда сын подошёл к нему и посмотрел снизу вверх.

— Возьми его на руки, он очень хочет, — позвала Лайсве мужа.

Микаш удивлённо вскинул брови и поднял Геда подмышки на уровень своей головы. Малыш вытянул руку и потрогал его лицо, тяжело выдавливая из себя:

— Отец…

— Сын… — ответил Микаш точно таким же тоном.

Они выглядели настолько умильно в своём «родовом» упрямстве, что Лайсве засмеялась, хотя не думала, что получится.