Исход

Надо отдать лорду Комри должное, налаженная им разведка работала отменно. Авалорцы оказались лучше осведомлены о проблемах других стран, чем их послы и даже правители.

— Слово за Норикией. Пожелает ли самая богатая и могущественная из стран Мунгарда помочь ордену? — обратился к Жерарду король.

Книжник встал. Он едва уступал Ойсину в росте, хотя и был заметно тоньше в кости и уже в плечах. Ореховые глаза обманывали теплотой, но в глубине радужки можно было разглядеть искорки лисьей хитрости. Пухлые губы сальванийской породы растянулись в усмешку.

— Мы поможем всем, кто пожелает укрыться в нашем убежище. Даже тем, чей дар не дотягивает до третьего уровня, — Жерард выразительно посмотрел на лорда Комри.

Гэвин сохранил невозмутимость, словно не понял, что намекали на его сына Даррена.

— Но золото и войска предоставлять мы не станем, а уж тем более вводить их на неподвластные нам земли без согласия их правителей, — книжник перевёл взгляд на Лесли и склонил голову, а потом посмотрел на Ойсина и стоявших за его спиной Сумеречников. — Мой вам совет, воспользуйтесь нашим предложением, пока не поздно. Война уже проиграна. Всё, что мы можем — отступить и скопить силы для новой борьбы.

Жерард сел, а Ойсин застыл столбом. Они все, все до одного отказали! Отказали Сумеречникам, которые хранили их жизни столько лет! Отказали своему богу!

— Посему, — снова взял слово король. — Мы настоятельно просим орден убрать войска с острова. Наша страна устала от войны, народ молит вмешаться и дать им вздохнуть спокойно. Мы жаждем мира.

— Мира с кем, с единоверцами? Может быть, с демонами? Вы хотите предать нас, а заодно и нашего общего бога? — вмешался Канцлер.

Церемониймейстер надавил Ойсину на плечо, заставив опуститься на стул.

— Жаль, что предательством вы считаете желание выжить, — ответил Лесли твёрдо.

— Это не ваши слова, а советника, так пускай говорит он сам! — с вызовом заявил Канцлер.

Король напрягся. Брат по несчастью. Как же противно, когда ты вроде бы главный, а старшие тебя ни во что не ставят и затыкают рот.

— Что вы хотите ещё услышать? — пророкотал тихий, но от этого ещё более весомый голос лорда Комри. — Я говорил вам, говорил из года в год. Вы знаете, какова воля Безликого? А ведь она запечатлена в вашем Кодексе и в ваших же обетах. Выживание — вот высшая ценность ордена. Сумеречники должны защищать всех людей Мунгарда, а не только тех, кто по вашему разумению избран и отмечен. Когда вы в последний раз сходились с демонами?

— Вы прекрасно знаете когда. Восемь лет назад, когда вы бежали с поля брани! — выплюнул в него оскорбление Канцлер.

Гэвин оскалился:

— А не вы ли прислали мне приказ об отступлении за день до этого? Не вы ли требовали, чтобы я прекратил походы, сокращали мою армию и вынуждали оплачивать её содержание из своего кармана, а потом как шакалы набрасывались на отвоёванные мною земли? Иногда куда больше чести и мужества в том, чтобы отступить и спасти стоящих у тебя за спиной мальчишек, чем под фанфары и фальшивые речи о долге вести их на бессмысленную бойню. Вы только зря губите одарённых. Сами же говорите, что ваши обеты делают вас бессильными. Орден был создан для защиты людей, но если защита им не нужна, то и орден надо упразднить.

— Что же вы нам предлагаете, на костёр отправиться? — вспылил Канцлер.

— На корабли, — подсказал Жерард.

— Но вы же первым назвали демонами тех одержимых, которых бунтовщики объявили посланниками Единого и поставили над собой. Лучезарных надо уничтожить! — возмутился уже Церемониймейстер.

— И сколько же одержимых вы убили? — холодно осведомился Гэвин.

— Одного, — замялся Церемониймейстер.

— На самом деле двоих: Рата и Масферса. Их устранил я.

— Что мешает вам добить остальных? — снова перехватил слово более самоуверенный Канцлер.

— Это было чистое везение, — покачал головой лорд Комри. — Я сыграл на их ошибках, напал тогда, когда они были отделены от своих и уязвимы. Но одержимые стали умнее, больше такого не повторится. Даже если я проберусь в лагерь Лучезарных, то до главарей не дойду, их слишком хорошо охраняют. С предателями и вовсе бороться бесполезно — на месте одного казнённого появляется ещё дюжина. А прикрывают Лучезарных обычные, ни в чём неповинные, пускай и одурманенные, люди.

Не находя понимания на их лицах, Гэвин заговорил куда жёстче:

— Если досточтимые Сумеречники не понимают вежливого тона, то я выражусь иначе. Вы правы в одном, узы оружия и крови разорвать нельзя, как бы сильно нам этого ни хотелось. Но сейчас я обязан думать о своей стране и народе. Мы не станем помогать никому, пока не закончится война на нашей земле.

Посол Веломовии встал и вышел, неучтиво хлопнув дверью. Похоже, это означало разрыв дипломатических отношений.

Гэвин не дрогнул:

— Мы требуем, чтобы орден отвёл свои силы с нашей земли.

— Вы требуете?! — взвился Канцлер. — Вы не в том положении, чтобы от нас что-то требовать! Вы никто, даже меньше, чем никто: тень за спиной сопливого мальчишки, которого мы тоже не станем слушать!