Исход

— Да-а-а, — протянул Ойсин. — Я тоже так думал, пока он не рассказал о моём родстве с Безликим и своём долге защищать потомков бога. Не подумайте чего, в его доме мне жилось хорошо. Лорд Комри никогда не делал различий между мной и своими сыновьями, хотя и держал нас в ежовых рукавицах. Говорил, что Сумеречники обязаны уметь всё делать сами и выживать даже в немыслимых условиях. Мы с Кевином охотились вдвоём в лесах Озёрного края. Там дожди льют куда чаще, чем здесь на юге. Правда, легче найти приют под густыми кронами или в огромных дуплах старых деревьев. Мы сооружали навесы и шалаши на случай, если приходилось останавливаться в этих местах не единожды, делали запасы дров, воды и орехов. Ничего не могло напугать нас или заставить вернуться домой без добычи. Во время одной из ночёвок мы обменялись кровью и стали назваными братьями.

Ойсин оттянул рукав и показал шрам на запястье. Удивительно, впервые после гибели Кевина он делился с кем-то своими воспоминаниями.

Фелиси погладила его руку горячими от огня пальцами:

— Похоже, вам очень одиноко без него.

Бросило в жар несмотря на то, что нижняя рубашка ещё не высохла и липла к телу. Ойсин улыбнулся уголком губ.

— Тот, кто стоит наверху, всегда одинок.

— Не только, — сказала она тихо. — Мои родители были целителями для бедных из Храма Вулкана. Мы жили при нём в маленькой пристройке для служек. Родителей унесла эпидемия тифа, от которой даже лучшие зелья не защищали. Меня забрал к себе старший брат отца. Имя моего родителя вычеркнули из семейного древа де Планелей, когда он против воли отца женился на девушке из безземельного рода и ушёл работать в Храм. Но меня за красоту приняли обратно. Надеялись подороже продать и поправить пошедшие из-за войны под откос дела. Даже моя честь им не важна, как и то, что остаток дней мне придётся терпеть всеобщее презрение.

— Не придётся! — отрезал Ойсин.

— Я думала, всё игра, а вы, оказывается, и правда верите в любовь и высокие идеалы.

— Разве же это плохо?

Фелиси указала в освещённый танцующим пламенем угол:

— Смотрите, котелок! Давайте нальём дождевой воды и заварим травы. Я как раз захватила сбор от простуды.

Ойсин кивнул. Как хорошо, что удалось немного растопить лёд между ними.

Котелок оказался целым, а вода набралась почти мгновенно — так сильно лило на улице. Фелиси нашла две глиняные чашки, сполоснула их и засыпала на дно порошок из душистых трав. Сбор пах так сладко, что у Ойсина закружилась голова ещё до того, как Фелиси успела залить сбор кипятком из нагревшегося на огне котелка.

Она вручила одну чашку Ойсину и ударила об её стенку второй:

— Наше здоровье!

— Наше здоровье! — повторил Ойсин.

От соблазнительного вида ему вряд ли удалось бы избежать конфуза. Не стоило портить то, чего он добился с таким трудом.

— Никогда не пробовал ничего подобного, — удивился Ойсин приятному весеннему вкусу.

Напиток не только согревал, но и наполнял тело лёгкостью, даже бодрил.

— Тайный семейный рецепт. Даже если спросите, дядя ни за что не расскажет, — улыбнулась Фелиси, сделав большой глоток. — Интересно, сколько нам придётся ждать?

— Вам так невыносимо моё общество?

— С вами трудно. И страшно.

— Я же обещал, что не позволю себе лишнего!

— Не за вас страшно, а за себя. Вы сильный мужчина, а я лишь слабая женщина.

Фелиси подсела так близко, что хотя Ойсин и не видел, но в полной мере чувствовал жар её тела и фиалковый запах волос.

— Иногда разум кричит «нет», но глупое сердце подводит. Так хочется тепла, которого не даст даже костёр, и лекарства от одиночества, которого нет в лживом высшем обществе.

Фелиси схватила его за подбородок и повернула к себе голову. Он не удержался, оглядывая её от изящных стройных ножек до тонких резных плеч и точёной шеи. Красавица обхватила его и поцеловала дерзко-глубоко. Как же приятно!

— П-пожалуйста, я же обещал шёлковые простыни!

Ойсин достал из-за пазухи обручальный браслет и надел ей на руку.

Хризолитовые глаза соблазняли кошачьей улыбкой. Фелиси потянулась за широким плащом Ойсина и расстелила его на соломе.

— Пускай нас поженит эта буря, дождь и ветер призовём свидетелями, и спальней послужит эта ветхая хижина, а солома и плащ — шёлковыми простынями.

Костёр изрисовывал её тело тенями и бликами. Запредельную красоту нельзя было не желать всем своим существом, каждой порой кожи. Ойсин скинул с себя рубаху и подался вперёд, не в силах сдерживаться. Никогда он не испытывал столь затмевающей разум страсти. Пляска любви и жизни поглотила их без остатка.

Они лежали на его плаще, прижимаясь друг к другу. Костёр начал затухать, а буря утихла. Сквозь щели в стенах бил солнечный свет.

— Ну, что, покорили эту гору? — спросила Фелиси разморено. — Теперь и думать обо мне забудете?

— Нет-нет, никогда! — Ойсин притянул её к себе и поцеловал жадно. — Мы вернёмся и поженимся. Сегодня же! Ещё пару удачных битв, и мы вышвырнем единоверцев отсюда. Тогда я увезу вас в золотые дворцы Эскендерии.

— Красивая сказка, — Фелиси выбралась из его объятий и принялась одеваться, а ему так не хотелось уходить.

Это не сказка, он претворит её в жизнь!