Исход

Последний не нуждался в пристальной опеке. Он был сыт, и сейчас тоже собирался на боковую, меланхолично пережёвывая жвачку. Когда Анджелика вошла, он добродушно взглянул на неё и приветливо дёрнул ухом.

Девушка не могла относиться к другу, как к животному. Для неё это по-прежнему был их Бык, он же Быкович, который немного приболел и слегка потерял рассудок. Между прочим, она до сих пор не знала, где и как он его приобрёл. Бык рассказывал, что он родился в мире людей, как это потом выяснилось, в Испании. У Анджелики сложилось впечатление, что это была Испания времён Дон Кихота. Ещё один эпизод из его прошлой жизни относился к тому времени, когда они вместе с Фигом жили в доме Козауры, не имевшей ещё ни фамилию, ни титул герцогини Менской. Вот, кажется и всё. Ах, да! Ещё были гангстерские приключения Быковича, где он фигурировал, как Малютка Телёнок – третий член банды Фигольчика/Драговски. Теперь точно было всё, больше ей ничего не рассказывали. Скорее всего, жизнь этого её друга была намного богаче событиями, чем это казалось на первый взгляд. Ну, что ж, когда разум вернётся в его рогатую голову, может быть она попросит его рассказать о себе ещё что-нибудь интересное.

Анджелика ещё раз погладила Быка по огромной морде, потрепала за ушами, поднесла к носу капустный лист, который тот снисходительно взял с её ладони. Нет, она не оставит попытки вернуть ему утраченный разум. Если надо, она дойдёт до самых истоков, откуда этот разум происходит, выяснит, как Бык стал таким, каким она его знала и добьётся того, чтобы он стал прежним. Без этого можно считать, что он умер, но она не хочет считаться с таким финалом.

Девушка подумала, не остаться ли в стойле Быка на ночь? Здесь было тепло, пахло свежим сеном и… навозом, но этот запах не мешал, а наоборот успокаивал. Она вдруг вспомнила свою первую встречу и неожиданное знакомство с Быком, когда она измученная и разбитая прижалась в тёмном овраге к непонятному тёплому боку и так уснула, не в силах больше двигаться и, предпочитая положиться на судьбу, а не выяснять, что за зверь согревает её холодной лесной ночью.

Нет, сейчас она не сделает этого. Просто ей хочется забраться в их с Драсей постель, под одеяло, сохранившее запах её фантастического любовника, её суженного!

Как это было восхитительно! Она чувствовала себя такой маленькой, такой хрупкой и беспомощной в объятиях этого великана. Но именно это придавало её ощущениям особую прелесть!

Драся был осторожен и внимателен, а вместе с тем силён и вынослив, как… дракон! Ей даже пришлось попросить его быть смелее, она ведь не соломенная, и если её специально не ломать, то сама собой не сломается.

Анджелика где-то давно читала, что чувство наслаждения и удовлетворения от близости с мужчиной может долго не приходить к девушке, а иные так и проживают жизнь, ни разу не испытав физического удовольствия от любви. Первый раз испытать что-то приятное ей помешала боль, но это не значило, что она совсем ничего не чувствовала. Бурного восторга не было, но была радость обладания любимым, радость отдачи ему себя, счастье соединения в единое целое, когда сама боль воспринимается, как торжество! На следующую ночь она отдыхала в объятьях своего мужчины. Им было о чём поговорить и что рассказать друг другу. Самым замечательным в их второй ночи было решение ничего друг от друга не скрывать, решительно всё рассказывать, ничего не стесняться и называть вещи своими именами. Глупые предрассудки, вызванные псевдоморальным воспитанием, посадили на рифы не один корабль счастья. Зачем разумным людям эти катастрофы? Не нужно им это!

Анджелике почти нечего было рассказать о себе этакого. О её приключении с сектантами Святого Мика, он уже знал, и единственной его реакцией была отчаянная жалость к ней и сожаление о том, что любимой пришлось страдать без его защиты. Что ещё она могла рассказать ему? О своих девичьих мечтах, об абстрактном «прекрасном принце»? О самоудовлетворении при этом? Ну, было, и что? Это в человеческой природе, а тот, кто утверждает, что это не так либо лжец, либо безумец, либо обманутый лжецами и безумцами.