Исход

Анджелика шла почти бесшумно. Старинный паркет замка делали мастера, и потому он совершенно не скрипел. Босые ноги девушки ступали по нему с лёгкостью и мягкостью кошачьих лапок. Наверное, поэтому ей хорошо было слышно, что делается вокруг. Голоса она услышала ещё издали и тут же узнала их. Голоса принадлежали Фоллиане и Берёзке. Её подруги не спали, но то, что услышала Анджелика, не было разговором.

Девушка вдруг замерла на месте с бьющимся сердцем! Она стояла в двух шагах от приоткрытой двери в их спальню, стояла и слушала. Она прекрасно понимала, что там происходит, но никак не могла привыкнуть к мысли, что стала свидетельницей любви… двух девушек!

Наверное, следовало прокрасться мимо на цыпочках и уйти, но необоримое любопытство потянуло её вперёд, и Анджелика, прекрасно понимая, что совершает преступление, бесшумно подошла к полуоткрытой двери и заглянула внутрь.

Это было безумно, но это было так красиво! Изысканно красиво, совсем не так, как в порно, которое показывала ей Криста. Девушки не делали ничего особенного, они просто ласкали друг друга. Их нежные прикосновения были легки, их движения утончённы, их стоны сладостны!

Анджелика стояла и смотрела, завороженная восхитительным зрелищем! Она невольно представила себя на месте одной из девушек и поймала себя на мысли, что не видит в их действиях ничего скверного, вредного и предосудительного. Что может быть плохого в нежности? Что может быть опасного в ласках? И кто смеет указывать людям, как им следует любить друг друга? Кто настолько самоуверен, что смеет судить, кому и кого можно любить, а кому нет? На такое способен лишь чурбан с трухой в середине вместо души!

Анджелика заставила себя оторваться от очаровательной картины. Надо всё-таки иметь совесть – ведь это не представление разыгранное лично для неё!

Она прошла к себе в комнату, испытывая невольную зависть. Нет, эти удовольствия были не для неё, хоть она и оценила их красоту. Наверное… Нет, наверняка, если бы она шагнула к ним в комнату, подруги не оттолкнули бы её. Они бы всё поняли и приняли её к себе, но…

Дело было даже не в том, что Анджелика не была создана для любви между девушками, (теперь она не была в этом так уверена). Природа распределила этот баланс несколько непропорционально – притяжение девушек между собой более естественно, чем такое же явление между мужчинами. Поэтому Анджелика понимала, что если бы удостоилась такой любви, то получила бы от неё удовольствие, как и её подруги. Просто… Ни одна из них не была её возлюбленной, а получать наслаждение от близости с тем, кто не был её возлюбленным, девушка не хотела. Она знала, что такое возможно, но…

Чувства, которые она испытывала к Фоллиане и Берёзке были исключительно дружеские, не более того. А потому она подождёт своего Драсю, как и собиралась – в их общей постели, где они уже познали радости любви. Подождёт и дождётся его! Обязательно дождётся…

Глава 35. Пан профессор

Здесь было прохладнее, чем на родине, намного прохладнее, но вовсе не так холодно, как об этом рассказывали путешественники, заходившие в Венецию. Просто из тех болтунов мало кто на самом деле бывал в Кракове – далёком северном городе. Северном по отношению к Венеции, но далеко не самом северном из городов, построенных людьми на планете Земля.

Почему Краков? Потому что это достаточно далеко от пристальных глаз и цепких рук Святой Инквизиции. И вместе с тем, это цивилизованное место. Настоящий развитый город, украшением которого является один из лучших университетов Европы.

И никакого вечного снега, никаких белых медведей, слоняющихся по улицам и поедающих зазевавшихся прохожих. Монгольских шатров и бескрайней степи за городом тоже нет. Живут здесь обычные люди, отличающиеся от привычных ему горожан и крестьян, разве что более светлыми волосами и чуть менее смуглой кожей. Впрочем, и на родине он видел светлокожих сероглазых и светловолосых людей, видимо потомков пришельцев с севера. Почему бы нет? И те, и другие могут быть по-своему прекрасны или безобразны, как кому повезёт.

Профессор Рамовски подошёл к окну и с удовольствием окинул взглядом город, хорошо видимый с университетской башни. Не такой пышный, изысканный и роскошный, как города Италии. Не такой строгий, причёсанный и вычищенный, как немецкие города.

Нет, порядок здесь был образцовый, но чувствовалась особая славянская домашняя небрежность, не имеющая ничего общего с восточной неопрятностью и неряшливостью. В этом готическом городе всё же чувствовалось что-то простое, свободное, дикое, (в хорошем смысле этого слова). И жители были под стать этому месту.