Исход

Она остановилась, тяжело дыша, прямо перед страшным ликом Злодина, насмешливо глядевшего на неё одним глазом. Тем временем, несостоявшаяся пернатая жертва, видимо сообразив, что её больше не преследуют, взлетела истукану на голову и нагло уселась там с победным видом! При этом, петух встряхнулся, распустил крылья и вдруг запел громко и звонко, хоть для этого и был неурочный час.

– О-хо-хо-хо-хо! – вдруг раздался в пустом зале голос, от которого волосы у Злоси встали дыбом.

Лицо истукана ожило. Оно оставалось деревянным, но обрело подвижность! Глаз несколько раз моргнул, покрутился туда-сюда и уставился на девушку с осмысленным выражением, оставаясь таким же насмешливым, как и раньше. Открытый, похожий на широкую щель, рот, закрылся, деревянные губы пожевали немного и сплюнули на пол что-то похожее на небольшую старую кость.

Злося приросла к месту не в силах двинуть ни рукой, ни ногой от страха и удивления. Про нож и петуха она тут же забыла.

– Ну, что уставилась-то? Злодина никогда не видела? – спросил истукан, едва сдерживаясь, чтобы снова не расхохотаться. Здравствуй, что ли, внучка!

– В-внучка? – пролепетала Злося, задав этот вопрос, скорее машинально, чем осмысленно.

– Вот именно! – подтвердил истукан. – Конечно, ты, дитя, не есть ребёнок моего сына или дочери. Ты для меня потомок весьма отдалённый, но мне не хочется возиться со всеми этими «пра-пра», так что я намерен называть тебя внучкой. А ты разве не хочешь поздороваться со своим дедом?

– Зд-дравствуйте! – так же пролепетала Злося, спрашивая себя, не сон ли это? Или она сошла с ума?

– Нет, так дело не пойдёт! – нахмурился истукан. – Что за манера обращаться ко мне так, как будто меня много? Вот, когда я явлюсь сюда со всей своей Злолгаллой, тогда будет – «Здравствуйте!», а сейчас изволь обратиться к старику, как это положено хорошо воспитанной родной внучке! Давай, попробуй ещё раз.

– Здравствуй, дедушка! – словно заводная кукла, пропела Злося, всё ещё не веря в реальность происходящего.

Громовой хохот заставил замок вздрогнуть до самого основания. Злосе показалось, что стены вокруг неё закачались, и пол под ногами заходил ходуном. Но она устояла и даже не стала размахивать руками, чтобы сохранить равновесие. Девушка вдруг вспомнила – в отличие от многих других древних и новых божеств, Злодин не любит, когда просители или просто молящиеся сгибаются перед ним, встают на колени или вовсе ползают, стуча лбами об пол, и всячески унижаются. В лучшем случае, он обдаст таких ледяным презрением, как рабов, и лучше им не знать, что может случиться в худшем случае.

Перестав хохотать, истукан улыбнулся широко и приветливо, а петух у него на голове кукарекнул ещё раз.

– Вот это другое дело! – одобрительно сказал Злодин. – Узнаю свою кровь! Так и живи, дитя – ничего не бойся, даже когда страшно. О, да вас тут двое!

Его единственный глаз опустился вниз и уставился на злосин живот. Она вдруг почувствовала, что этот взгляд проникает внутрь неё и видит там, то сокровенное, что не должно быть доступным глазам человеческим. Но сейчас это был взгляд божества, способный не только видеть, но благословлять и карать, убивать и излечивать.

– Хорошо! – заявил истукан после изучения материнского лона женщины, которую называл внучкой. – Очень хорошо! У тебя там… Впрочем, нет, не скажу. Это должно быть всегда сюрпризом для родителей, и глупы те люди, которые пытаются раньше срока узнать, кем их благословила Судьба! Но не буду тебя долго мучить – вижу, ты с просьбой, раз принесла мне этого крикуна.

Он взглянул своим глазом вверх, и петух на его макушке гордо приосанился. Злося вдруг почувствовала, что может всё рассказать. Не просто, всё, а «Всё»! Этому древнему божеству можно было рассказать даже такое, что она не рассказывала и врядли расскажет когда-нибудь мужу. И тогда Злося открыла рот и заговорила. Сначала она говорила сбивчиво, нервно, прерывисто. Затем её речь стала плавной обстоятельной и толковой.

Злося рассказывала о себе. Сколько длился этот рассказ, ей было неведомо, только, когда она закончила, то почувствовала, что у неё побаливает горло, хоть она всё это время не пела и не кричала. Впоследствии, вспоминая ту чудесную встречу, Злося удивилась – неужели она провела в обществе Злодина только два часа? Ей самой казалось, что прошло не меньше суток, а то и больше, таким долгим был её рассказ о собственной жизни. Или, может быть, премудрый повелитель Злолгаллы ухитрился растянуть эти два часа до необходимых размеров? Необходимых, чтобы уместить рассказ о целой жизни…

Злодин слушал внимательно. Он ни разу ни о чём не переспросил её, ничего не потребовал уточнить, но при всём при этом, Злося была уверена, что он её слышит и слушает.

– Ни слова лжи! – заключил он, когда она замолчала. – Молодец! Даже не попыталась оправдываться.