Ископаемые

– Убить! Убить! – крикнули его верные последователи, и толпа стала спускаться по аллее к Нижнему городу.

– Мы от них отделались, – с облегчением сказал я.

– Да. На время, – заметила Пруденс. – Но в Нижнем городе они никого не найдут и вернутся сюда. Они будут ходить еще долго и рано или поздно доберутся до Вормстолла. И что тогда?

Миссис Линд была права: день выдался долгим. Мне хотелось оказаться дома, переодеться в пижаму и вступить в привычную перепалку с Фрэнк о том, что смотреть по телевизору.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал я, надеясь, что так оно и будет.

Мы доехали на велосипедах до Высокого Холма. Дом Пруденс окружала мгла. Когда мы проезжали мимо, я вздрогнул: мне вспомнилась Комната Чучел, и я подумал, как бы все сложилось, если бы Ло не пришел нам на помощь.

Мы поехали по короткому пути через автобусную остановку, мимо мусорных контейнеров и общественных туалетов.

Перед туалетом для леди Пруденс остановилась.

– Ты что, не можешь потерпеть? – заныл я. – Мы уже почти дома. И прочитай вот это, – я указал на табличку «Закрыто».

– Я остановилась не для этого, – сказала Пруденс. – Знаю, что они закрыты. Но тогда почему внутри кто-то есть? Послушай!

– Убить Змея. Убить Змея. Смерть Змею. Смерть Змею.

– Это охотник на Змея, – решил я. – Наверное, он отстал. – Но что-то было не так. Голос сильно отличался от кровожадного скандирования толпы.

Когда я был маленьким, бабушка любила петь мне колыбельные.

– Я знаю эту мелодию. Это «Три слепые мышки», – с удивлением сказал я. – Эй, что ты делаешь?

Пруденс вскарабкалась на крышу мусорных контейнеров.

– Это не охотник на Змея! Я хочу посмотреть.

Узкое окошко располагалось очень высоко и было слегка приоткрыто. Пруденс просунула руку в щель, ухватилась за что-то и пролезла внутрь.

– Идешь?

Я неохотно последовал за девочкой.

Пруденс стояла, балансируя на раковине и приложив палец к губам.

– Слушай.

Мелодия изменилась. Теперь это была колыбельная «Сияй, сияй, маленькая звездочка». Кем бы ни был ее исполнитель, он знал слова только первых двух строчек.

– Ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля…

Пруденс соскользнула с раковины. Я последовал ее примеру, но наступил на кран с горячей водой. Вода зашипела и заурчала. Голос умолк.

– Кто это? Мама? – донеслось из одной из кабинок. – Я очень хочу домой.

Пруденс перехватила мой взгляд и постучала в дверь кабинки.

– Привет. С тобой все в порядке?

– Нет, – ответил голос так, будто его владелец был готов разрыдаться. – Я съела все конфеты, печенье и выпила колу, и мой животик болит, мне плохо.

– Почему бы тебе не открыть дверь? – предложила Пруденс.

Раздалось шуршание, кто-то начал возиться с замком, и дверь широко распахнулась. На куче конфетных фантиков стояла маленькая девочка с круглым лицом и сопливым носом, держа в руке болтающегося желтого слона. Все стены были исписаны. «Райан и Эми», «Кэти любит Бена» и все такое. Что-то было написано много лет назад, а вот выведенные красным карандашом каракули выглядели совсем свежими.

– Ты писала на стенах? – строго спросил я маленькую девочку.

Все буквы были разного размера, а заглавные попадались в самых неподходящих местах:

– Ты случайно не Лили Лэмпри? – задумчиво спросила Пруденс.

Лили кивнула.

– И я больше не люблю шоколад. Он только прикидывается хорошим, а потом от него начинает болеть животик.

Я взглянул на фантики от конфет.

– И давно ты здесь сидишь?

– Сто лет. С тех пор, как убежала. Когда убегаешь, нужно забрать с собой вещи. Я это знаю. Я не глупая. Поэтому я взяла много еды, цветные карандаши и Желтую Элли.

– От кого ты хотела убежать?

Лили протяжно вздохнула.

– Они надо мной издевались.

Пруденс протянула Лили кусок туалетной бумаги, чтобы она подтерла нос.

– Я знаю, каково это, когда люди плохо к тебе относятся. Что они с тобой сделали, Лили?

– Они отказались покупать мне праздничный дворец для принцессы, – пожаловалась Лили и продула огромную дыру в туалетной бумаге. – Они сказали, что я должна дождаться дня рождения. А до него еще так долго.

– И это все? – я смотрел на нее во все глаза. – Я думал, ты расскажешь что-то плохое: что они отняли у тебя щенка или кормили слизняками и тому подобное. Ты хоть понимаешь, что тебя разыскивает весь город? Невинное создание едва не порубили на мелкие кусочки – и все из-за тебя!

– Я собиралась домой, – мрачно сказала Лили. – Конфеты кончились, и я съела все печенье. Даже имбирное, мое самое нелюбимое. Мне надоело рисовать и с Желтой Элли играть надоело. Мне захотелось домой, но дверь была заперта.

– Как ты вообще сюда попала? – спросила Пруденс.

Лили пожала плечами:

– Здесь убиралась какая-то леди. Она слушала музыку и не заметила меня. Я заперла дверь и поджала ноги, чтобы спрятаться. Потом она ушла.

– Если хочешь знать мое мнение, то ты очень глупая девочка и заслуживаешь того, чтобы сидеть запертой в туалете. – Я устал, проголодался и был не в настроении общаться с капризными малышами. – Мы оставим тебя здесь, и это послужит тебе уроком.