Искра надежды

— Ты не против, если я так и буду тебя звать — Алекс?

Тот лишь пожал плечами. Ветер красиво взъерошил его тонкие волосы.

— Ну, как ты, в порядке?

— А я похож на человека, у которого все в порядке?

Хью вспомнил, как сам был подростком, да таким умником, что однажды Бекс, приготовив ужин, поставила рядом еще одну тарелку. «Это для твоего сарказма, — объяснила она. — Все недоеденное можешь оставить ему».

Хью заметил знакомые цвета футболки, выглядывавшей из-под незастегнутой ветровки.

— «Ол Мисс», верно? — уточнил детектив.

— Да. А что?

— Потому что, если бы ты оказался болельщиком команды университета штата[22], я бы сам столкнул тебя с крыши.

К удивлению Хью, парнишка хихикнул:

— Если бы я был болельщиком команды университета штата, я бы давно уже сиганул с крыши.

Хью немного отклонился назад, как будто времени у него было вагон, и стал вслух рассуждать о том, кто заменит защитника после того, как он закончит университет. С этой минуты они стали просто двумя парнями, вышедшими потрепаться.

Прошло часа два.

— Вы когда-нибудь задумывались, почему этажи здания называют «этажами»? — ни с того ни с сего спросил Алекс.

— Нет, — честно признался Хью.

— Я к тому, почему тогда само здание не назвали «этажеркой»?

— А ты умный парень, — засмеялся Хью.

— Если бы каждый раз, когда я слышу эти слова, мне давали 10 центов, — проговорил Алекс, — у меня сейчас было бы только 10 центов.

— Верится с трудом, — качнул головой детектив. — Да брось, ты веселый и умный, и футбольную команду выбрал стоящую. Наверняка есть люди, которые беспокоятся о тебе…

— Нет, — дрожащим голосом перебил Алекс, — ни души.

— Ну зачем ты обманываешь? — «на полном серьезе» обиделся Хью. — Я волнуюсь.

— Вы меня совершенно не знаете.

— Я знаю, что у меня час назад закончилось дежурство, — ответил Хью.

— Так идите.

— А я и пошел. Вот пришел и решил остаться здесь. Потому что мне важна твоя жизнь, — пояснил Хью. — Я не стану делать вид, что понимаю, что с тобой творится, Алекс. И не стану обманывать тебя, утверждая, что знаю это. Но я точно могу тебе сказать, что у меня в жизни за самыми дрянными днями обычно следовала белая полоса.

— Знаете, — помолчав, заговорил Алекс о главном, теребя шов на своих джинсах, — завтра я не перестану быть геем. Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы это понять, и еще целых два года, чтобы набраться смелости и признаться во всем родителям. Они вышвырнули меня из дому.

— Если у тебя нет крыши над головой, я могу помочь, — предложил Хью таким тоном, мол, вот еще нашел проблему. — Если тебе не с кем поговорить, мы найдем тебе собеседника.

Алекс опустил глаза.

— Жаль, что мой отец не похож на вас, — с надрывным сожалением произнес он.

— Приятно слышать, — поблагодарил Хью. — Особенно тому, кто знает, что его собственный старик был самым большим мудаком на всей земле.

— И что он вам сделал? — сочувственно взглянул Алекс на собеседника.

— Мне не очень приятно об этом говорить… хотя ты наверняка поймешь. Скажу только одно: ни один ребенок не заслуживает того, чтобы постоянно ходить в синяках. И ни один родитель не должен быть постоянно пьяным.

— И как вы… вы продолжаете с ним общаться?

— Нет, — признался Хью. — Как только я рассказал другим, что происходит, мне тут же протянули руку помощи. Я воспользовался и… — Он сосредоточенно посмотрел на Алекса. — Как оказалось, свет не сошелся клином на моем предке. — И Хью протянул руку. Руку помощи.

Алекс взглянул на протянутую ладонь, ухватился за нее, и Хью оттащил парнишку от края крыши, заключил в объятия.

Неделю спустя Монро вызвал Хью в свой кабинет и сообщил, что рекомендовал его кандидатом в школу подготовки переговорщиков.

— У тебя прирожденный талант, — выразил он свою признательность. — То, как ты повел себя на крыше с тем парнем… — Начальник медленно, со значением покачал головой и тыльной стороной кисти похлопал по лежащей на столе расшифровке записи с диктофона Хью — расшифровке разговора между ним и Алексом.

Хью поблагодарил и пошел к выходу.

— Я не знал о твоем отце, — услышал он за спиной. — Мне очень жаль.

Хью остановился на пороге и повернулся вполоборота.

— Мой старик, — взглянул он на Монро, — был самым лучшим отцом на свете. Он за всю свою жизнь и капли не выпил, шеф. Я просто старался вселить в парня надежду.

Хью нажал на ручку двери и вышел.

Бет смотрела на незнакомку, которая, как говорили, могла спасти ее от тюрьмы… Судя по тому, что уже случилось, когда она предстала перед судьей, надеяться не стоило.

Женщина была невысокого роста, чуть выше метра пятидесяти, — афроамериканка с волосами, заплетенными в десятки косичек, собранных сзади. Ее синий костюм не подчеркивал, а скорее скрывал фигуру. Женщина все еще находилась в полутора метрах от ее кровати, и Бет могла только гадать, это ради безопасности адвоката или ради ее собственной безопасности.

Стенографистка запаковала свой диктофон и вышла вместе с охраной. Мужчина-адвокат — тот, который был не на стороне Бет, — неспешно подошел к государственному защитнику.