Искра надежды

— Тогда, быть может, вы придете за меня поболеть? — Он взял кусочек пирога, упакованного в полиэтилен, и нахмурился. — Пирог на пахте? Звучит ужасно.

— На самом деле он сладкий, — вступилась Бет за кулинарное изделие.

— Но не такой, как ты, — начал он подбивать клинья, не стесняясь.

— Неужели эти подкаты проходят в Висконсине? — закатила глаза Бет. — Мне все равно нужны ваши документы, — неумолимо повторила она.

Гость порылся в кармане, нащупал бумажник и достал права.

Бет взглянула на дату рождения и имя.

— Джон Смит… — сухо произнесла она.

— В этом никто, кроме моих родителей, не виноват. — Он подмигнул ей, взял свое пиво, пирог и пошел на выход. — Ты должна прийти на соревнования, — повернулся на пороге.

И он ушел, а вместе с ним исчез и весь воздух с рынка — Бет стало нечем дышать.

Осмотрительность была воспитана в Бет с детства. Ее всю жизнь учили, что, когда дьявол придет за тобой, он явится в обличье, перед которым ты не сможешь устоять. Вот, например, в образе юноши-северянина, улыбка которого способна затмить солнце. Как Бет поняла, что он сам дьявол? Едва появившись, он одним сияющим взглядом заставил ее солгать отцу, что она осталась на вторую смену. Солгать, чтобы отправиться в университет и сидеть на скамье болельщиков, глядя, как он бежит четыре по сто метров. Каждый раз, когда он поворачивал, казалось, что бежит он прямо к ней.

Бет так и не поняла — несмотря на то, что потом часами прокручивала эти события в своей памяти, — как это могло случиться? Казалось, перед ней распахнулась дверь в новый мир… и все произошло так же, как и у тысяч других девушек. Джон расстелил свою модную спортивную куртку прямо на газоне у скамьи, как одеяло для пикника, угостил ее пивом, которое она никогда до этого не пробовала. И, когда в голове у нее зашумело, а перед глазами закружились звездочки, он уложил ее на куртку и поцеловал. Когда он снял с нее блузку и прикоснулся к обнаженному телу, она превратилась в совершенно другого человека — прелестницу, всем своим существом жаждавшую продолжения. Когда он вошел в нее, обжигая все внутри, а потом резко остановился, Бет запаниковала: она же не сказала ему, что он у нее первый! Но ведь она вообще ничего еще ему о себе не рассказывала. «Мне очень жаль», — отвернулась она, а он поцеловал ее в лоб и ответил: «А мне нет».

Он обещал, что будет ее навещать, что это не одноразовый перепихон. Записал свой номер в ее телефон…

Она неслась домой как на крыльях, гадая, заметит ли кто-нибудь в Миссисипи, как она изменилась (как будто, когда ты любима, кожа приобретает особенный оттенок).

Когда спустя два дня он так и не позвонил, не написал даже сообщения, она собралась с духом и сама сделала первый шаг. Через секунду ей на телефон пришло уведомление, что сообщение не может быть доставлено.

Она набрала номер. Трубку сняла какая-то старушка и сказала: человека с таким именем здесь нет.

В «Фейсбуке», конечно же, нашлась тьма-тьмущая Джонов Смитов. Был и Джон Смит из университета Висконсин, но поиск в Интернете показал, что это профессор с кафедры литературной компаративистики и ему далеко за шестьдесят.

— Вот урод! — возмутилась мисс Дювилль, отрывая Бет от воспоминаний.

— Да, но это было только начало, — ответила Бет. — У меня случилась задержка.

— Он не пользовался презервативом?

— Нет, но Сюзанна из церкви — она вместе со мной занимается волонтерством в детской воскресной школе — доказывала мне, что в первый раз залететь нельзя…

— Это не… — адвокат покачала головой. — Ладно, не обращай внимания. Продолжай.

— Я убедила себя, что со мной все в порядке. Но когда через месяц так и не начались месячные, я купила тест… Если честно, — стыдливо подняла она голову, — прошло целых три месяца.

— И? Что дальше?

— Я все откладывала и откладывала, — заерзала Бет. — Я думала: «Что-то случится, и это само собой рассосется». — Она всхлипнула. — Я молилась. Истово молилась, чтобы случился выкидыш. — Ее затрясло от слез.

— Но выкидыш не случился… — с сочувствием проговорила Менди.

Бет покачала головой.

— Я позвонила в клинику и записалась на прием.

— Разве тебя не спрашивали, сколько тебе лет?

— Спрашивали. Я сказала: «Двадцать пять». Я боялась, что они не смогут мне помочь. — Бет пожала плечами. — Спросили дату последней менструации и сообщили, что у меня срок приблизительно четырнадцать недель, а процедуру они проводят до шестнадцатой недели беременности. Мне сказали… — Она шумно шмыгнула носом. — Что процедура будет стоить восемьсот долларов.

— Но до Центра ведь…

— …ехать два с половиной часа, — продолжила Бет. — Я взяла все свои сбережения — целых двести пятьдесят долларов — и села на автобус. Никому ничего не сказала. Просто не могла. — Бет глубоко и судорожно вздохнула.

— И где ты собиралась взять остальные деньги?

— Не знаю. — Бет покачала головой. — Решила, что украду, если придется. У отца. Или на работе, в кассе.

— Я запуталась, — прервала ее Менди. — Если ты обратилась в Центр…