Искупление

Крыши нет, но это такая мелочь, на которую и внимания нет нужды обращать. «Первое время поживём у Нади, тем проще, что на зиму они уезжают из Духовщины в район, потом, конечно, построим себе хороший дом. Большой, красивый, тёплый дом! Даже когда Игорёк вырастет и у него будет семья, и тогда в этом доме будет всем хватать места. Двадцать пять на десять! Лучше на двенадцать. В таком домище каждый будет иметь свою комнату, будет и общий зал с телевизором во всю стену, большой стол, за которым будем по ненастным вечерам все вместе пить чай с вареньем, а в торжественные дни усядутся за ним и гости. Например, вся наша команда, Тамара с детьми, дед Матвей… Во, банкет какой будет! Нине надо купить праздничное платье, у неё его до сих пор нет, мне — костюм… чёрный, нет, лучше тёмно-серый, под цвет моих глаз. Раньше девчонки считали их красивыми, а Нина ничего не говорит. Да и что она могла сказать уроду! Теперь всё будет иначе! Метр восемьдесят пять! Мне бы хватило и одного метра семидесяти пяти сантиметров. А тут! Шварценеггер — карлик по сравнению со мной! Игорька отдадим в морское или лётное училище. Будет приезжать к нам в отпуск. Родим девочку, назовём Леной. Елена Анатольевна! — звучит? Ещё как звучит! Будет врачом или учительницей. Благородные и нужные профессии! Уважаемые! Остальные дети тоже будут прекрасными людьми. Только бы скорее отсюда!»

— Скажите, а когда я стану на ноги? — спросил, не утерпел, у врача во время утреннего обхода.

— У всех по-разному, — уклончиво ответил доктор. — У вас сложный случай, да и с позвоночником проблему надо решать. Сегодня вас положат на вытяжку. Массажист будет приходить. Если всё будет складываться хорошо, то через три месяца вы будете «Мазурку» танцевать.

— «Польку», «Гопак» и «Барыню» мы уже разучиваем, — подключился к разговору Пчелинцев.

— «Мазурка», думаю, тоже будет к месту, — согласился доктор.

20

Вот уже минуло два месяца. На носу весна. Осталось чуть больше недели до весеннего месяца марта. Морозы не стихают, а временами кажется, что и усиливаются. Вечера мгновенно сковывают ледком лужи, которые в обед появляются на разбитых ухабистых дорогах. И пахнет уже не зимой, а весной. Пахнет прелой листвой, пахнут нагретой смолой стены изб, терпко пахнет ноздреватый снег с острой ледяной коркой у самого бережка лужи или ручейка.

Приехал проведать Пчелинцев. Он боится выпустить из рук трость.

— Мне кажется, что нога сразу же подломится, если я не буду опираться о палку, — оправдывался он. — Какая-то психологическая травма всё же осталась у меня.

— Я живу с той же мыслью, что, когда снимут все железяки, мои ноги тут же рассыплются на кусочки, — высказал свои ощущения и Анатолий.

— Без костылей пока не разрешают? — кивнул Пчелинцев на ноги Анатолия.

— Пока нет. Стоять, держась за что-то, можно, а ходить без костылей пока не разрешают.

— Ощущения, когда стоишь, какие?

— Как на табуретке стою. Мне кажется, что голова упирается в потолок. Стою, пригнув голову.

— Пройдёт, — заверил Пчелинцев. — Ощущения — наши обманщики!

Вышли из палаты, присели на кресла в конце коридора у окна. Здесь никто и ничто не мешает беседе.

— Как ваши дела, Алексей Алексеевич? — спросил Анатолий, которому многое из жизни Пчелинцева уже было известно.

— Вчера был суд. Развели, — Пчелинцев тяжело вздохнул. Анатолий ждал продолжения разговора. — Заодно узнал, какая я сволочь. И это от человека, с кем прожил почти тридцать пять лет! — Долгое, мрачное молчание. — Конечно, не всё было гладко, был и я виноват… Но чтобы быть подлецом! — молчание. — Надо было раньше решиться на это, да жаль было дочь. Девочке четыре года, любит меня — как решиться предать её! Это немыслимо. Терпел, не замечал многого, старался не замечать, а она из кожи вон, чтобы досадить мне.

— Что ей могло не понравиться в вас, не понимаю? — передёрнул плечами Анатолий. — Уважаемый человек, учитель, не инвалид и не урод. Не понимаю!

— Когда не любишь человека, то всё в нём не так. Вот и у нас такая история. Встречалась со студентом, собирались пожениться, но студент на год старше курсом. Окончил, уехал и потерялся. Стыдно перед коллегами, особенно перед подругами, и тут подвернулся я. Как оказалось, не совсем удачный кадр. С первых дней после регистрации стала сказываться эта нелюбовь. У неё не угасал интерес к своему первому избраннику. Она куда-то звонила, интересовалась судьбой некой Александры, письма писала ей… Со мной была часто раздражительна. Старалась найти во мне что-то отвратительное, унижающее меня.