Искупление

— Понятно. Самолётка есть, пилотка есть, погодки нету… Не забыла: Ван Гог и прочие импрессионисты творили чудеса на чердаках? У тебя тут, по сравнению с ними, гараж! Так что, отпадает твой первый аргумент. Второй тоже, каким бы ты его не назвала. Я привезла тебе краски и кисти, альбом бумаги — сиди и малюй всё, что увидит дельного твой гениальный глаз! Приеду в следующий раз — проверю!

Вошли Анатолий с Игорьком. Мальчишку привлёк своей величиной торт.

— Садись рядом, — распорядилась Томка и показала рядом с собой Игорьку. — Дайте ему самую большую тарелку под торт. — Обняла за худенькие плечи, ласково пригладила его ершистый хохолок. — Ухайдакался? — спросила участливо, как спрашивает крестьянка-мать своего кормильца сына.

Дождались мужиков. Они приехали в глубокие синие сумерки. Томка нервничала, ожидая.

— Дети там одни. Сказала, скоро приеду, а тут… Переживают…

— Сергей, жду тебя не дождусь! — выпалила она, как только тот переступил порог.

— Что случилось? — насторожился он.

— Да ничего не случилось, дети одни дома, — отмахнулась Томка. — Привезла тебе горшеч… этого, как его…

— Гончара, — подсказал привезённый.

— Да, гончара. Он красивые горшки лепит. Я сама видела. Возьми его.

— Нам бы танкиста, Тома, на танке чтоб, с пушкой, — вполне серьёзно отозвался Сергей.

— В следующий раз привезу! А этого сейчас забери.

— Тома, дорогая! — взмолился Сергей. — У нас же здесь не Дом последних надежд!

— Извините, коль так, — поёрзав на лавке, сказал гончар. — Нет так не надо! Пенсия у меня есть. Я думал, как рассказала мне вот она, — показал он на Томку, — вам нужны такие люди.

— Простите, погорячился! — приложил руку к сердцу Сергей. — Дело в том, что у нас ограниченные возможности. Говорят, не боги горшки обжигают, а у нас только Бог может их обжигать. Нет печи! Нет помещения, глины. Ничего нет!

— Глина есть недалеко отсюда. Хорошая. Её не так и много надо. Помещения тоже не надо — летом под какой-нибудь крышей, зимой в клетушке. Печь сам складу, я ещё и печник.

— Хорошо! — согласно кивнул Сергей. — А почему вы не работаете индивидуально? Вам же будет выгодней. Тут же у нас своеобразный колхоз — все работают и ничего не получают. Этакие, понимаете, сознательно-идейные колхозники!

— Я знаю.

— Семья есть? — задал Сергей в лоб следующий вопрос.

— Есть. Но я ушёл оттуда.

— Почему? Сварливая жена? Непослушные детки?

— Я… того… иногда…

— Понятно, — кивнул, обдумывая ситуацию, Сергей. — Среди нас, к счастью, таких нет. И, честно сказать, не хочется, чтобы были.

— Я месяц в рот не беру.

— А потом?

— Потом все горшки вдребезги, — подсказал ответ Пётр.

— Так, да? — посмотрел Сергей в глаза незадачливого гончара-печника.

— Бывает и такое, — согласился гончар. — Это когда уж допекут.

Сергей постучал костяшками по столешнице. Посмотрел на всех, как бы стараясь понять их ответ, потом очень внимательно и долго рассматривал кандидата в свой «колхоз».

— Я вас возьму, — наконец вымолвил он. — Но с условием, что вы подлечитесь. Это просто теперь делается. Мы вам поможем потом окончательно избавиться от этого несчастья. Согласны?

Гончар кивнул.

— Сергей, — обратилась Томка, дотоле молча наблюдавшая за беседой, — ему жить негде.

— Да и у нас негде! — развёл руки Сергей. — Не в бане же ему жить! У деда Матвея живёт уже один наш. Алексей Алексеевич там со своими пчёлами.

— Могу и в бане пожить, — согласился гончар. — Там можно попервости и работать.

— Нам ведь баня нужна как баня. А чем бы вы могли ещё заняться зимой? — спросил Сергей уже как хозяин, кому лишний рот без рук ни к чему.

— Да всё могу. Столяр я ещё, печник, могу по жести что-нибудь…

— К сожалению, все названные профессии пьющие, — горестно покачал головой Пётр. — Гончара вылечишь, печник запьёт… А последний из троицы, глядя на вылечившихся неудачников, в петлю с горя полезет.

— Один геолог заткнёт в этом за пояс всех печников и жестянщиков, — с ехидцей высказалась Томка. Её коробило, что кандидатуру, предложенную ею, так дотошно обсасывают со всех сторон, да ещё и со смешками. На президента проще пройти, чем на печника.

— Геолог пьёт, да дело разумеет! — парировал Пётр, косо глянув на Томку. — Он спьяну горы не рушит.

— Коль все так против, — поёрзав на лавке, яростней прежнего сказал гончар, — то не надо. Хотелось, как лучше.

— Кому? — спросил Пётр.

— Как кому? — не понял гончар.

— Да, кому лучше? От того, что кто-то делает себе хорошо, редко бывает, что это всем на пользу. С вашим «хорошо» не согласились ваши домашние, думаю, и здесь будет та же картина маслом. Я предлагаю принять товарища в коллектив, но с условием: до первого, ладно, учитывая возраст и желание, до второго загула. А там уж прости-прощай! Согласны? — повернулся Сергей к гончару.

— Согласный, — нехотя ответил Фёдор Лукич. — Деваться некуда.

— Вот этого не надо! — возразил Пётр. — Получается, будет возможность плюнуть на нас, вы и плюнете. Так, что ли?

— Не собираюсь ни на кого плевать. Просто надо когда-то завязывать, — пояснил свои слова гончар. — Хватит уж!

— Принимаем? — обвёл всех взглядом Сергей.

— Берём, — сказал Пётр. Остальные согласно закивали.