Искупление

— Вот и приводи в дом жену-врача, — подсказал Алексей Алексеевич. — Чего сидишь, сложа ручки! Действуй!

— По-моему, нам грозит обзавестись ещё одним художником, — смеясь, сказала Нина.

— Для творчества это хорошо, а для дела не очень, — не согласился Алексей Алексеевич. — Всё же стоит поискать лекаря.

— А ты зачем у нас? — спросил его Пётр. — Тебе и карты в руки!

— Рад бы в рай, да грехи не пускают, — покачал головой Алексей Алексеевич. — Мне бы к должности пчеловода прибавить валенки и балалайку.

— Господи! Вот проблему нашёл! — воскликнул задорно Сергей. — Пианино купим!

— Пианино не надо! — отверг предложение Алексей Алексеевич. — А балалайку непременно!

— Ты на балалайке, докторша на пианино, дети на барабане — чем не оркестр!

— Постой, а почему бы и тебе не подумать о семье? — уставился на Сергея Алексей Алексеевич.

Нина, вспыхнув румянцем, встала из-за стола и заспешила на кухню.

— Я дал обет безбрачия! — ответил Сергей. — До возрождения нашей Духовщины. А там видно будет.

— Ох, и долго же придётся тебе холостяковать! — с трагической ноткой в голосе произнёс Пётр и потянулся за бутылкой.

Юля встала и тоже направилась на кухню. Нина заглядывала в духовку, где что-то шкварчало и вкусно пахло.

— Как вкусно пахнет! — сказала Юля.

— Гусь с гречкой! Хорошо бы с яблоками, да их нет у нас.

— Сказали бы мне, я бы привезла. У нас в «Супермаркете» есть всякие.

— С гречкой тоже хорошо. Из русской кухни.

— Гречку тоже внутрь? Она там сварится? — полюбопытствовала Юля.

— Её заранее надо отварить. Потом лук, яйца. Лук поджариваем на жире этого гуся, варим яйца, перемешиваем с гречкой и зашиваем внутрь. Два с половиной часа — и гусь готов. Наш пусть ещё немного постоит, — сказала она, ткнув гуся спичкой. — Минут десять-пятнадцать.

— Вы мне говорите, когда надо будет что-то сделать, — предложила свои услуги Юля. — Я, правда, ничего не умею. Мама всё готовила. Так, кое-что делала. Омлет, яйца жарила с ветчиной, покупные пельмени варила.

— Покупным пельменям я не доверяю, — отрезала Нина. — Вообще продуктам, в которых фарш, я не доверяю. Накрутят туда всякой всячины, рога и копыта.

— У нас нормальные продают. Я их варю, а потом на сковороде поджариваю. Ничего получается.

— У нас здесь вообще ничего нельзя купить, только в районе, Магочане. Съездим раз в месяц, отоваримся и живём до следующего месяца. Главное — своё. А соль, сахар, масло, спички из магазина.

— Хорошо бы, чтобы лавка приезжала, — сказала Юля. — В деревню к моей бабушке приезжает.

— Там, наверное, многие живут? А здесь всего четыре дома. Не выгодно им приезжать. Сергей Игнатьевич надеется, что здесь скоро будет много жителей, как и раньше. Говорит, тогда будет и магазин, и школа, и больница, и почта. Я ему поддакиваю, а сама думаю: ничего этого не будет. Не поедет народ в глушь! И хозяйство завести тут не дадут конкуренты. Сожгут, потравят, украдут! А он стоит на своём. Иногда и верится. Дай-то Бог, чтобы получилось! — заключила Нина.

— Неси! — распорядилась Нина, вынув гуся из духовки. — Молодая хозяйка с гусем — что может быть приятней!

— Не уронить бы, — засомневалась в своих способностях Юля.

— Полотенцем проложи, чтобы руки не обжечь.

— Ну, Толя, и хозяйка у тебя! — прокричал Пётр. — Не успела приехать, а гуся сварганила! Наберёшь ты с такой женой быстро вес! Предупреждаю, такие жёны не валяются, придётся постараться, чтобы кто не увёл её!

— Вольному воля, — сказал Анатолий. — Насильно мил не будешь!

— Это ты правильно сказал. Насильно не удержишь, а потому и удерживать не стоит.

— Хорошие наставления даём молодой семье, — упрекнул Петра Сергей. — Послушают и разбегутся.

— Куда им бежать с подводной лодки! — засмеялся Пётр. — Пусть это будет им предупреждением на будущее. Пусть заботятся друг о друге, потом о детях.

— Зачем им куда-то убегать? Нам надо подумать, где построить им студию.

— Кому? — не понял Сергей.

— Художникам. Их ученикам.

— Да, предложение дельное! Можно и цех росписи под палех, или чего там ещё…

— Вот, чего в России с избытком, так это мечтателей! — хлопнул себя по коленке Алексей Алексеевич.

— Это же прекрасно! — воскликнул Пётр. — Давайте за это и тяпнем!

— Я не тяпаю, — посмотрел на рюмку Алексей Алексеевич. — А за мечтателей, за красоту их мысли выпью с удовольствием!

28