Искупление кровью

Затаив дыхание, она надавила на гашетку. Тело приподнялось, прянуло в ужасающем подскоке, брызги крови, ошметки плоти, осколки костей полетели ей в лицо. Она отползла подальше, скользя на ягодицах. С мгновение, остолбенев, глядела на труп. Потом стала вытирать запачканное лицо, будто желая содрать с него кожу. Успокойся, Марианна. Канай отсюда.

Кажется, Марианна де Гревиль неспособна отличить добро от зла… Тем не менее ее признали ответственной за свои поступки…

Она медленно поднялась, забрала чемоданчик и, пошатываясь, направилась к вестибюлю. Столько крови на лице. Ее и Обера. Ей пришлось еще раз сделать краткую передышку. На грани обморока.

Итак, я требую примерного наказания, самого тяжкого, какое возможно…

Она захватила все связки ключей и сломя голову припустила к воротам. Оказавшись на улице, пошла сначала не в ту сторону. Вернулась, побежала быстрее. Словно за ней гналась стая голодных волков. Вот, наконец, фургон! Марианна устремилась к нему. Не смогла вовремя остановиться, врезалась в корпус, будто гоночная машина без тормозов. Копы моментально выскочили, нашли ее лежащей на асфальте. В ужасающем состоянии. Почти бездыханной. Лицо, руки, одежда в кровавых пятнах. Блуждающий взгляд.

Фрэнк втащил ее в фургон, уложил на банкетку, изъял «глок». Марианна открыла глаза: три взволнованных лица склонились над ней.

— Марианна? Что произошло? Ты меня слышишь? Ребята, дайте воды…

Филипп передал бутылку минералки. Фрэнк брызнул в лицо Марианне, та вздрогнула. Фрэнк приподнял ее за плечи:

— Марианна? Ты меня слышишь?

— Слышу…

— Он мертв? Ты убила его?

Фрэнк грубо встряхнул ее.

— Да, — простонала она в смертельной тоске.

— Ты уверена, что он мертв? — орал Фрэнк.

— Да! — выкрикнула Марианна, злобно отталкивая его. — Он мертв! МЕРТВ!

— А досье?

— Оно в чемоданчике, — сказал Лоран. — Я только что проверил.

— Тогда поехали! — приказал комиссар. — Нечего здесь торчать.

Капитан сел за руль. Фрэнк, успокоенный, занялся Марианной, которую фургон уже увозил к новым ужасам.

Она разразилась слезами. Фрэнк заключил ее в объятия.

Филипп, сидевший позади, цеплялся за стол для прослушки, чтобы не так трясло на поворотах. Фрэнк заметил у Марианны рану на голове.

— Вы дрались? — спросил он шепотом. — Что там произошло?

Рассказывать она была не в состоянии, только рыдала. Испортила рубашку фирмы «Лакост», которая была на комиссаре. Залила слезами, запятнала кровью.

Лоран остановился на выезде из города, припарковался на убогой площадке для пикников. В этот раз Марианну вырвало на обочину. Ее поддерживал Фрэнк, ни на шаг от нее не отходивший. Присосавшийся как пиявка.

Лоран курил, прислонившись к фургону. Будто бы ехал в отпуск со своим семейством. Филипп ходил кругами. Грыз ногти.

Над этим своеобычным экипажем занималась заря.

Жюстина отдежурила ночь. Одна, по причине жестокой нехватки персонала. Во всех смыслах слова жестокой. Она глядела, как над смотровыми вышками занимается день. За всю ночь не сомкнула глаз. Хотя заключенные ее не беспокоили. Никто не скандалил. Ни ломки, ни драки, ни приступа тоски: некого унимать и утешать некого. Оставалась собственная тоска, груз которой предстояло нести.

Что-то пожирало ее изнутри, беспрерывно, методически. Как паразит, питающийся ее жизнью, медленно иссушающий ее. Безмерное горе. Скорбь, бессильная злоба. Чувство вины. Ненависть. И боязнь этой самой ненависти. Множество паразитов, по правде говоря.

Она мерила шагами коридор, вдоль которого располагались одиночные камеры. Прошла мимо сто девятнадцатой: та до сих пор пустовала. И это тоже жестоко. Жюстина скучала по Марианне. Остановилась перед сто двадцать седьмой. Открыла глазок. ВМ уже пробудилась. Делала зарядку.

Несколько мгновений Жюстина наблюдала за ней. Боевая машина, всегда на ходу. Всегда готова. Никогда не ленится, не впадает в отчаяние. Жюстина вошла, ВМ выпрямилась:

— Доброе утро, надзиратель… Что-то случилось?

Жюстина присела к столу:

— Можно взять у вас сигарету?

— Берите…

ВМ уселась напротив охранницы. Заинтригованная столь ранним визитом. Необычным.

— Что привело вас в мою конуру, надзиратель? Вы скверно выглядите…

— Мне и в самом деле скверно…

— Понимаю.

Жюстина пристально вглядывалась в нее.

— Вы хотите о чем-то меня спросить? — спокойно предположила ВМ. — Давайте, я вас слушаю.

— Что нужно… Что нужно для того, чтобы убить человека? — пролепетала Жюстина.

Справившись с удивлением, ВМ ответила с сухой и холодной улыбкой:

— Веская причина.

Жюстина не осмеливалась сознаться в том, что ее сюда привело. Да знала ли она сама, что именно? Но ВМ догадалась:

— Вы хотите отомстить, верно, надзиратель?

— Ну, не знаю… Да. Это она его убила… Соланж… И еще Портье…

— Вы хотите с ними расправиться?

— Иногда… Иногда я…

— Забудьте, Жюстина. Вы не убийца и никогда ею не будете.

— А если…

— Если — что? Вы собираетесь попросить меня это сделать за вас?

— Нет, я…