Искусство эпохи Возрождения. Италия. XIV-XV века

Неутомимый труженик[856], Джованни Беллини обладал удивительной восприимчивостью ко всему живому, существенному, плодотворному, что происходило в искусстве вокруг него. Едва ли найдется во всей живописи Возрождения другой художник, в чьих работах исследователи находили бы отражение воздействий столь многочисленных и разнородных источников. Начав творить в византийском и готическом духе, он в молодости испытывал влияние своего отца и художников из семьи Виварини, перенимал у нидерландских мастеров их внимательное и бережное отношение к малейшим деталям в изображении природы[857], изучал в Падуе рельефы Донателло в Санто и антики в мастерской Скварчоне, испытал сильнейшее увлечение живописью Мантеньи. В зрелую пору вошел в плодотворное соприкосновение с искусством Пьеро делла Франческа и Антонелло да Мессина. В старости Джамбеллино усвоил дух живописи своего ученика Джорджоне, но не остался равнодушен и к «Празднику четок» — картине, которой Дюрер в 1506 году поразил своих друзей и недоброжелателей в Венеции.

Но искусство Джамбеллино ни в коей мере нельзя назвать эклектичным. Его увлечения были выражением непрерывного внутреннего духовного становления. Он отзывался только на те внешние стимулы, которые соответствовали его собственным поискам в искусстве. Поэтому ему не приходилось прилаживать друг к другу находки разных мастеров. Оставаясь самим собой, он синтезировал их на основе своего мощного, жизнелюбивого, гармоничного художественного темперамента. Как и его современник Боттичелли, Джамбеллино был художником поэтического склада. Но ему неведом был боттичеллиевский нарциссизм, поэтому не знал он и сопутствующих самоупоению жестоких разочарований, депрессий, экзальтированных покаянных порывов. Умея видеть и выражать красоту мира, он предпочитал ее красоте художественных фантазий. В его ясном и спокойном искусстве больше душевной теплоты, сосредоточенного созерцания, благоговения, чем у Боттичелли.

Две темы, соединяясь созвучно, проходят сквозь все творчество Джованни Беллини — Мадонна и природа, о которой всегда сладостно мечталось[858] на островах Венеции, чрезвычайно плотно застроенных каменными домами.

Большинство «мадонн» Джамбеллино — небольшие картины, заказывавшиеся частными лицами не столько из благочестивых побуждений, сколько в соревновании друг с другом в собирании произведений искусства. Для дома требовались картины меньших размеров, чем те, что висели в Зале Большого совета или в скуолах, и, уж конечно, у частных коллекционеров не пользовались спросом изображения торжественных празднеств: их парадный характер мог бы создавать у владельца впечатление, будто у него в комнате постоянно играет духовой оркестр[859].

С этих-то «мадонн» и началось в Венеции частное коллекционирование[860]. На досках вертикального формата Джованни, следуя местной традиции, изображал Деву Марию за парапетом на фоне занавески, по сторонам от которой может быть виден пейзаж, как в мантеньевском алтаре в Сан-Дзено. Младенец, поддерживаемый Марией, стоит на парапете либо сидит на подушке или на коленях у матери. Со временем Джованни все более тяготел к необычному для изображения Мадонны горизонтальному формату. Сначала это оправдывалось размещением полуфигур святых по сторонам от Марии, так что получалось своего рода «священное собеседование». Вместо занавески Джованни иногда стал делать темный фон, создающий впечатление, что «собеседование» происходит в помещении, куда свет попадает только спереди, либо открывать позади фигур пейзажную панораму. В поздний период появились «мадонны» нового типа — в горизонтальном формате без парапета и без святых, на фоне обширного, залитого светом пейзажа.

Зная атрибуты, приписываемые Мадонне в церковных гимнах и хвалебных песнопениях, Джованни включал в пейзаж то церковь с высокой колокольней, то крепость с тянущимися к небу башнями, то реку или озеро, то сухую каменистую землю или цветущий луг, иногда ворота, колодец и т. д.[861] Но его пейзажи настолько цельны, они преисполнены такого блаженства и так хорошо дают ощутить напряженность глубокого сильного чувства, связывающего Марию с Христом, что незнание или забвение символики не делает картину менее выразительной. Главным в «мадоннах» Беллини оказываются не богословские значения, известные еще со Средних веков, а то драгоценное очистительное благоговейное состояние, какое они внушают зрителям XV или XXI века, как верующим, так и атеистам. Не поступаясь религиозным значением картин, Джамбеллино наделял их этим свойством, более всего ценимым в его искусстве венецианскими любителями живописи.

Джованни Беллини. Мадонна с грушей. Ок. 1485