Искусство эпохи Возрождения. Нидерланды, Германия, Франция, Испания, Англия

Инициатором заказа был его друг священник Андрес Нуньес, решивший поднять с помощью искусства Эль Греко доход вверенного ему храма. Дело в том, что скончавшийся в 1312 году дон Гонсало де Руис, правитель кастильского города Оргаса, уроженец Толедо и покровитель церкви Санто-Томе́, перестроенной из мечети на его средства, издал перед смертью указ об уплате ежегодного налога в пользу этой церкви, но прихожане в течение двух последовавших веков не выполняли его волю. Духовенство добилось в Вальядолиде судебного решения о возмещении невыплаченных взносов. Напоминая о совершившемся на похоронах графа чуде, когда святые Стефан и Августин явились, чтобы собственноручно совершить погребение, картина Эль Греко должна была, по мысли Нуньеса, побуждать прихожан не только к исполнению судебного иска, но и к добровольной щедрости[1249].

Останки графа Оргаса вмурованы в стену небольшой капеллы, примыкающей к церкви. На передней стенке саркофага высечена надпись, сообщающая о его добродетели и набожности, вознагражденных посмертным чудом. «Погребение графа Оргаса» повесили как раз над этой плитой. Картина-эпитафия находится на своем месте по сей день.

В грандиозном реквиеме, построенном Эль Греко на аккордах черного, золотистого и серебристого тонов, украшенных в верхнем регистре желто-зелеными, синими, красными, оранжевыми акцентами, небесный и земной миры существуют неслиянно и нераздельно. Не случайно историки искусства проводят параллель между «Погребением графа Оргаса» и иконой «Успение Богоматери» с греческой подписью Доменикоса Теотокопулоса, найденной на острове Сирос в 1983 году.

Сама по себе сцена похорон, без верхней части, могла бы быть отдельной картиной, совмещающей исторический и портретный жанры. Жители Толедо так и воспринимали «Погребение графа Оргаса». Они шли в Санто-Томе́, чтобы узнавать на картине «знаменитых людей нашего времени», будучи наслышаны, что по воле заказчиков Эль Греко включил в нее портреты толедской аристократии: духовенство, юристов, поэтов, ученых[1250]. Хорхе Мануэлю была даже заказана копия этой сцены.

В свою очередь, верхняя часть, изображающая заступничество святого Иоанна Крестителя и Девы Марии перед Христом о спасении души покойного, могла бы обойтись без нижней. Главные события вечной жизни раба Божьего Гонсало де Руис происходят на вертикали, пронизывающей картину снизу доверху. Внизу все тяготеет долу, к вмурованным в стену останкам графа. Наверху все устремлено горе́, к Христу.

Ни земли, ни горизонта, ни перспективы… Однако пространственная определенность не утрачена: нижний край картины находится на высоте человеческого роста, благодаря чему создается впечатление, что святые Стефан и Августин (первого из них узнаём по сцене побития камнями, вышитой на далматике, второго – по епископской митре), стоя на неком возвышении, бережно опускают тело в невидимую нам полость саркофага[1251]. Эта иллюзия поддержана изумительным изображением лат графа: они кажутся нависающими над краем картины, так что хочется их потрогать – убедиться, что под пальцами у вас все-таки окажется не вороненая сталь (на кирасе графа, точно над его сердцем, можно даже разглядеть отражение лица святого Стефана), а покрытый масляными красками холст. Рассеять обман вам не удастся, ибо картина огорожена решеткой.

Черные одежды толедских аристократов, дающие общий фон златотканым ризам и жемчужно-серым переливам на воротниках, на саване, на стихаре дьякона; ночное небо над головами, ничуть не становящееся светлее от пламени факелов, – эта торжественно-траурная гамма передает эзотерическую атмосферу погребального церемониала. И эти гранды, чьи тела неразличимы под черными камзолами, и монахи, и священник с двумя дьяконами, и мальчик[1252], указывающий на явившихся с неба святых, – все они, кажется, связаны друг с другом неким обетом, обособляющим их от мира. Мертвое тело графа Оргаса – их пароль. Так Эль Греко доводит до ума прихожан, собранных в грандиозном групповом портрете, мысль об их почетном долге перед церковью Санто-Томе́.

Эль Греко. Успение Богоматери. Ок. 1567

Эль Греко. Святое семейство со святой Анной. Ок. 1590–1595