Искусство и наука танцевально-двигательной терапии. Жизнь как танец

Эмпатия – это сонастроенность с потребностями и чувствами другого человека (так она выражается в потоке напряжения). Доверие же – это согласование своих реакций в целях сотрудничества и прогнозируемости (так оно выражается в форме-потоке) (Kestenberg, Buelte, 1977a, b). Внутреннее разделение и воссоединение, вызванные взаиморегуляцией формы-потока родителя и младенца, создают обоюдные ожидания, лежащие в основе доверия. Однако это тормозит развитие в направлении сепарации-индивидуации. Идеальная гармония в форме-потоке не является самоцелью, поскольку процесс дифференциации возможен только благодаря «мезальянсам». Безопасная поддерживающая среда, однако, необходима на этапе, предшествующем созданию эмпатии и доверия (как в отношениях «ребенок – родитель», так и в терапевтической диаде). Терапевт, сталкивающийся с мезальянсом в отношениях, пытается облегчить процесс развития эмпатии и доверия. Для этого он должен быть своего рода переводчиком, посредником, а также защитником обеих сторон пары «ребенок – родитель». Только так можно создать поддерживающую среду для родителей, которые затем, в свою очередь, смогут воссоздать нечто подобное в отношениях с детьми. Кестенберг отмечала, что попытки поддерживать другого, не ощущая поддержки самому, не приведут к здоровому развитию (Kestenberg, Buelte, 1977a). Доверие развивается параллельно процессам отзеркаливания и идентификации из паттернов взаимосвязи, которые можно увидеть в ритмах формы-потока. Схожим образом терапевтический процесс движется путем «пересогласования соотнесенности» и/или интерпретаций в зависимости от того, получает ли пациент выгоду от переживаний идентификации и тех, что способствуют дифференциации. Доверие подразумевает предсказуемость в сферах комфорта-дискомфорта и регуляции сближения – отстранения.

Пространственные конфигурации ребенка моделируются в соответствии с тем, какую форму в плоскостях имеют объятия и другие поддерживающие движения родителей. Доверительные и недоверчивые отношения развиваются в форме-потоке. Например, биполярная форма-поток уклоняется в сторону сужения, укорачивания и выгибания, что означает наличие трудностей нарциссического развития и отсутствие четких, уверенных чувств по отношению к самому себе. Продолжение нормального развития будет включать как конфликт (выражаемый в диадическом движении несогласия, особенно в потоке), так и сонастроенность (выражаемую в диадическом движении согласия, особенно в потоке) между родителем и ребенком в зависимости от уровня зрелости последнего (ср.: Kestenberg, 1965a, b, 1975). Полная сонастроенность и синхронность потока напряжения вредят адаптации и развитию.

Со времен исследований Кестенберг было проведено много значимых работ по изучению взаимодействия младенца и родителя, и была выявлена важность ритмической координации/стыковки в процессе налаживания ранней коммуникации (Trevarthen, 1998). К тому же одна из ключевых ролей была отдана связям между средним уровнем интерактивной стыковки и оптимальной социальной коммуникацией (Beebe, 2005; Beebe et al., 2010). Эти подходы помогли обнаружить временные и постоянные факторы, влияющие на этот процесс. ДПК позволяет наблюдать другие качества двигательных паттернов, которые значимо связаны с личностным и межличностным смыслом. Важно помнить о том, что столкновения и развитие индивидуальных паттернов необходимы для формирования здоровых границ Эго. Некоторые пациенты с глубокими нарушениями отношений могут демонстрировать необъяснимую эмпатию и способность идентифицироваться с потребностями и чувствами других (включая терапевта). Их способность к аффективной связи чрезмерно развита и неверно направлена. Сонастроенность потока напряжения характеризуется экстремальной односторонностью и неустойчивостью.

В качестве примера возьмем мать, которая держит своего ребенка в состоянии связанного потока и высокой тревожности. Ее тревога течет только в одном направлении – к ребенку – и ограничивает ее способность получать эмоциональную обратную связь. Так, способность ребенка к сонастроенности с матерью ограничивается. Она может чувствовать только те его эмоции, которые совпадают с ее. Без подлинной эмпатии ребенок переживает одностороннюю сонастроенность, что приводит к развитию ложного Я (Winnicott, 1965). Причем это справедливо для любого пациента независимо от диагноза. В случае тяжелых расстройств к односторонней эмпатии добавляется отсутствие доверия и комфорта. Развивается чувство одинаковости, не подкрепленное ощущением связи, поскольку другой человек не пытается осуществить согласование, подстройку. В результате также вырабатываются и специфические защитные механизмы против страха.