«Искусство и сама жизнь»: Избранные письма

Мы с Гогеном, вероятно, оставим Тассе в дураках, так как станем покупать краски – по крайней мере, бóльшую часть – дешевле, чем у него. Холсты мы также будем готовить сами.

Какое-то время у меня было смутное чувство, что я заболеваю, но приезд Гогена настолько отвлек меня, что я уверен: это пройдет. Мне следует временно не пренебрегать диетой, и больше ничего. Совсем ничего.

А потом тебе придется поработать.

Гоген привез великолепную картину, которую выменял у Бернара, – бретонки на зеленом лугу. Белый, черный, зеленый цвета, нотка красного и матовые оттенки плоти. Что ж, давайте все запасемся мужеством.

Я верю, настанет день и я тоже начну продавать, но я так отстал от тебя и при постоянных тратах ничего не приношу.

Порой сознание этого печалит меня.

Я очень, очень доволен тем, чтó ты пишешь – что один из голландцев останется с тобой и ты больше не будешь в одиночестве. Это прекрасно, особенно потому, что уже скоро придет зима.

Я тороплюсь и должен уходить, чтобы вернуться к работе над очередной картиной тридцатого размера.

Вскоре Гоген напишет тебе, и заодно я отправлю свое новое письмо.

Конечно, я не знаю заранее, что скажет Гоген об этих краях и о нашей жизни, но, как бы то ни было, он очень доволен тем, как удачно ты продал картины.

До скорого, крепко жму руку.

Всегда твой Винсент

716. Br. 1990: 721, CL: B19a. Винсент Ван Гог и Поль Гоген – Эмилю Бернару. Арль, четверг, 1 ноября, или пятница, 2 ноября 1888

Дорогой дружище Бернар,

в эти дни я много работал и между делом прочел «Мечту» Золя, и вышло так, что у меня почти не было времени на письма.

Гоген очень интересует меня как человек – очень. Мне давно казалось, что в нашем грязном художническом ремесле нам очень нужны люди с руками и желудками рабочих. С простыми вкусами, с дружелюбным и мягким нравом, не то что у завсегдатаев парижских бульваров, бессильных декадентов.

А здесь перед нами, вне всякого сомнения, первобытное существо с инстинктами хищника. В Гогене кровь и сексуальность берут верх над честолюбием. Но довольно – ты видел его вблизи дольше меня, я лишь хотел описать свои впечатления в нескольких словах.

Затем, я не думаю, что ты сильно возмутишься, если я скажу, что в своих беседах мы затрагиваем по преимуществу эту потрясающую тему – содружество некоторых художников. Это содружество – должно ли оно иметь черты коммерческого предприятия или нет? Пока что мы не добились ничего и не высадились на новый континент.

Но я тот, кто предчувствует открытие нового мира и, конечно, считает возможным грандиозное возрождение искусства и верит, что родиной этого искусства станут тропики.

Я полагаю, что мы будем только промежуточным звеном, что лишь следующему поколению удастся вести спокойную жизнь. В конце концов, наши возможности к действию прояснятся для нас самих лишь через опыт.

Я слегка удивлен тем, что не получил еще от тебя обещанных этюдов в обмен на мои.

А вот то, что будет тебе любопытно: мы совершили несколько вылазок в бордели и все, вероятно, закончится тем, что мы станем часто там работать. Гоген сейчас трудится над видом того самого ночного кафе, которое писал я, но только с персонажами, встреченными в борделях. Судя по всему, вещь будет прекрасной.

Я написал два этюда с облетающими деревьями на аллее тополей и третий – общий вид этой аллеи, весь в желтом цвете.

Я объявляю, что мне непонятно, почему я не делаю этюды фигур, тогда как теоретически мне порой очень сложно представить себе живопись будущего иначе как новое поколение сильных портретистов, простых и понятных всем. Может быть, вскоре я начну писать бордели.

Оставляю страницу для Гогена, который, вероятно, тоже напишет тебе, и мысленно крепко жму руку.

Всегда твой Винсент

Миллье, унтер-офицер зуавов, отправился в Африку и очень хотел бы, чтобы ты написал ему на днях.

[Продолжает Поль Гоген]

Действительно, лучше бы Вам сообщить ему о своих намерениях, чтобы он мог подготовить почву для Вас.

Г-н Миллье, младший лейтенант зуавов, Гельма, Африка.

Не слушайте Винсента – как Вам известно, он легко загорается восхищением и так же легко проявляет снисходительность. Его идея насчет будущего – новое поколение в тропиках – кажется мне, как художнику, совершенно верной, и я по-прежнему намерен вернуться туда, как только найду средства. Немного удачи, и – кто знает?..

Винсент написал два этюда с опадающими листьями в аллее, которые висят в моей комнате, – они Вам очень понравятся. На очень грубом, но превосходном холсте.

Сообщайте, что нового у Вас и у всех приятелей.

Ваш Поль Гоген

718. Br. 1990: 723, CL: 561. Тео Ван Гогу. Арль, суббота, 10 ноября 1888

Дорогой Тео,