Искусство на повестке дня. Рождение русской культуры из духа газетных споров

Стасов, на протяжении десятилетий неустанно поддерживавший всю коллекцию, а также отдельных художников, которые вносили в нее свою лепту, является не меньшим героем в истории Третьяковской галереи, чем ее знаменитый основатель. Стасов заслуживает особого внимания в настоящем исследовании не потому, что он проявил себя как сторонник хорошего вкуса или оракул правды (тема открытая для научной дискуссии), но потому, что он был крупнейшим деятелем музейного века в России[467]. В 1893 году Стасов взялся за изложение истории Третьяковской галереи на страницах «Русской старины». Странным образом критик начинает с провокационного утверждения, что галерея мало что значила для русской публики и что музей привлек не более «двух-трех посетителей». Обоснованием для странного утверждения Стасова были его жалобы на кажущуюся «небрежность и апатию», которую публика выражала в отношении этой крупной площадки для русского искусства. Таким образом, Стасов пламенно высказывается в защиту начинания Третьякова, утверждая, что название «Московская городская галерея Павла и Сергея Третьяковых», под которым музей был известен, когда он открылся для широкой публики в 1893 году, должно быть заменено на «Третьяковская национальная галерея» в свете ее важности для русского народа. Затем критик сравнивает фонды русской живописи в нескольких музеях с третьяковскими фондами: наряду с – «стыдно признаться!» —75 картинами Эрмитажа, Третьяковская галерея, созданная одним человеком и насчитывающая 1276 работ, действительно была поводом для всенародной гордости. Стасов посвящает большую часть этой пространной публикации смакованию каждой детали из истории художественной галереи и биографии ее основателя[468].

Однако на этот раз усердие Стасова в продвижении Третьяковской галереи дало осечку, поскольку публикация спровоцировала ожесточенный публичный диалог с самим основателем музея. Статья критика, выборочно перепечатанная в газете «Московские ведомости», побудила Третьякова ответить своему стороннику на страницах того же издания. Третьякова возмутило заявление Стасова, что галерея оставила город и публику равнодушными. Напротив, коллекционер представил данные о количестве посетителей за десять лет, сравнив 1881 год, когда в галерею пришло 8368 человек, и 1890 год, когда количество посетителей составило 50 070. В личном письме Стасову он добавил: «Никогда не было равнодушия со стороны публики, была скорее надоедливость, неделикатность, неряшливость, порча картин, наконец, кражи, но равнодушия никогда не было»[469].

Специальный альбом, изданный в ознаменование 25-летней годовщины передвижных выставок в 1897 году, содержал подробные сведения относительно числа посетителей в различных городах, а также другие полезные статистические данные о разных аспектах творческих начинаний передвижников[470]. Помимо количества посетителей, регулярно переиздаваемые каталоги и обзоры галереи являются свидетельством устойчивого спроса на русское искусство среди публики[471]. Современники рассматривали галерею как «микрокосм новой русской живописи» и уникальный центр для изучения национальной школы искусства[472]. Вкус Третьякова в приобретениях стал золотым стандартом, по которому критики и публика оценивали русское искусство.

Все эти тексты, положительные и отрицательные, точные и приблизительные, поддерживали интерес публики к теме, которая оставалась актуальной до конца столетия. Еще один большой цикл публикаций последовал после смерти Третьякова в декабре 1898 года, что дало возможность современникам вновь вернуться к основным вехам в жизни галереи и ее основателя и ознакомиться с историей русского искусства, которую она представляла. В некрологе в «Мире искусства», например, говорилось: «Ни одна нация света не имеет музея своего искусства столь полного, столь систематизированного, столь любовно составленного». Личная заслуга Третьякова, согласно «Миру искусства», состояла в том, что за 50 лет своей собирательской деятельности он один, своими руками, построил целый музей русского национального искусства[473].

Искусство для публики? Русский музей Александра III

Национальный музей должен быть делом всей нации[474].

Д. Михайлов