Искусство на повестке дня. Рождение русской культуры из духа газетных споров

«У нас все еще до сих пор нет национального музея, а давно пора бы ему быть», – писал Стасов в 1882 году. Он взялся за это дело не просто потому, что Санкт-Петербург оставался единственной крупной европейской столицей, в которой не было национальной художественной галереи, но, что более важно, еще и потому, что недавно появившаяся русская художественная школа, которую критик никогда не уставал поддерживать, заслуживала «почетной квартиры». В своем обзоре, посвященном развитию русского искусства, Стасов высказал мнение, разделяемое многими: русская школа искусства заслуживала как признания от широкой публики, так и поддержки со стороны государства. Несколько случайных русских картин в Эрмитаже уже не могли адекватно представлять достижения русской художественной школы. Коллекционерская деятельность в России не должна была и дальше зависеть от художественного вкуса и финансовой поддержки горстки благородных «добровольцев», как Третьяков, Солдатенков и Прянишников; само государство должно было взять на себя инициативу и создать центр для всех произведений национального искусства [Стасов 1894–1906, 1: 494][475]. Таким образом, Стасов в своей основополагающей статье «Двадцать пять лет русского искусства» убеждал русское общество в необходимости национальной художественной галереи.

Эта идея восходит к началу XIX века, и на протяжении всего столетия она воплощалась в разных материальных и дискурсивных видах. Среди первых коллекций национального искусства были недолговечный Русский музей Свиньина, восхваляемый Стасовым за его патриотизм, и отделение русской живописи, созданное в Императорском Эрмитаже в 1820-е годы[476]. Идея была частично осуществлена в Румянцевском музее и Московском публичном музее, но позже, ближе к концу века, директор Эрмитажа А. А. Васильчиков опять издал призыв к «совершенно отдельному музею, исключительно посвященному русскому искусству» [Овсянникова 1962: 49–50][477]. Бо́льшую часть этого времени художественная галерея Третьякова оставалась основной частной коллекцией русского искусства. Только в 1893 году, когда «доброволец» Третьяков подарил свой музей городу Москве, появилась первая публичная галерея, посвященная исключительно русскому искусству. Два года спустя в Санкт-Петербурге был основан первый в истории государственный музей национальных изящных искусств России – Русский музей Александра III, известный сегодня просто как Русский музей; в 1898 году он открыл свои двери публике[478].

Как было показано выше, о жизни музея в обществе можно судить по тому, что о нем написано в современной прессе. Ниже я рассматриваю множество письменных источников, в которых освещается отношение к Русскому музею в обществе на рубеже XIX–XX веков (путеводители, каталоги, художественные журналы, статьи в газетах, воспоминания и официальные указы). Объем этих документов не слишком большой; самая популярная форма текстов об искусстве и культуре в царской России – газетный фельетон – преимущественно отсутствует. Другой комментарий в массовой прессе (репортаж, случайная рецензия, краткие заметки) также представлен скупо – существует лишь пара-тройка статей, описывающих церемонию открытия, на которой присутствовали царская семья, члены императорского двора и почетные гости[479]. Со всем должным акцентом на присутствие царя эти свидетельства подчеркивали театральность события, где искусство по сути предлагало фон для церемонии. Бенуа фактически сравнил церемонию торжественного открытия музея с театральным представлением [Бенуа 1990, 2: 200–201]. Среди имеющихся источников преобладают путеводители по новому музею. Художественные журналы стали еще одной важной площадкой, где можно было рассказать публике о музее. Однако чаще всего статьи в журналах «Мир искусства» или «Искусство и художественная промышленность» использовали музей опосредованно как возможность для продвижения собственных взглядов на искусство.