Искусство на повестке дня. Рождение русской культуры из духа газетных споров

Еще одна заметка редакции «Мира искусства» спровоцировала враждебную полемику между журналом и почитаемым художником-передвижником Репиным, ныне профессором в Академии, ранее согласившимся на сотрудничество[501]. Дискуссию, которая в итоге привела к решительному уходу Репина из журнала, воспламенила небольшая статья, опубликованная среди других объявлений и отзывов в конце одного из выпусков «Мира искусства».

В каждом вновь открывшемся музее не может не быть слабых вещей, но надо следить за тем, чтобы туда не попадало вещей постыдных и компрометирующих национальное творчество. Подобные произведения, лишенные даже исторического значения, должны быть энергично и быстро удаляемы. Ввиду этих соображений из нашего Национального Музея должны быть немедленно убраны следующие полотна…

Далее следовал список из 15 картин как знаменитых, так и неизвестных художников, среди которых были И. К. Айвазовский, П. Ф. Плешанов, Ф. А. Бронников, К. Д. Флавицкий, К. Е. Маковский, В. В. Верещагин и К. А. Трутовский; список должен был быть продолжен в следующих выпусках – «продолжение будет». В еще одной заметке в том же выпуске «художественным хламом» были названы работы Т. А. Неффа, И. С. Галкина, А. А. Риццони и, опять же, Айвазовского, копируемые в Музее императора Александра III чаще всего.

К чему же существует Музей, если в нем наибольшим успехом пользуются самые дурные и пошлые вещи, находящиеся там, может быть, даже случайно. Отсюда ясно видно, как осторожно надо обращаться с выбором картин. Дурные произведения не только не остаются незамеченными, но наоборот, как чума распространяются по России, заражая невежественную публику[502].

Репин публично ответил на эту провокацию на страницах «Нивы», критикуя недавно основанный художественный журнал и пропагандируемую им новую эстетику; его ответ был перепечатан дословно в «Мире искусства». Эта перекличка происходила на страницах двух очень разных изданий: «Нивы», самого популярного в дореволюционной России еженедельного журнала для семейного чтения, и элитарного «Мира искусства». Их предполагаемые читательские аудитории не могли быть более разными. Однако диалог оказался возможен, поскольку каждый цитировал, перепечатывал или косвенно ссылался на другого. Это позволяло читателям каждой публикации следить за всем обменом мнениями, хотя зачастую в предвзятой и усеченной форме. Защищая своих соратников в «Ниве», маститый художник нападал на авторов и сотрудников «Мира искусства» как на декадентов-любителей. Он был возмущен тем, что редакция осмелилась диктовать музею, какие картины нужно убрать из экспозиции, как будто музей был у нее в подчинении. Репин также возражал против высокомерной позиции «Мира искусства» по вопросам вкуса и зрительных предпочтений публики. Однако главное обвинение художника против оппонентов заключалось в полном отсутствии у них патриотического чувства: «Ни крошки патриотизма», – восклицал оскорбленный ведущий художник русской школы живописи. В заключение он обратился к молодому поколению художников и критиков, связанных с «Миром искусства», с таким суровым обвинением: «В ваших мудрствованиях об искусстве вы игнорируете русское, вы не признаете существования русской школы. Вы не знаете ее, как чужаки России»[503]. В своем ответе Дягилев привел длинный список имен русских художников, чьи произведения публиковались в «Мире искусства». Он также позаботился о том, чтобы отделить имя Репина от «старого хлама», от которого Русскому музею следовало освободиться [Дягилев 1899а: 8].