Искусство на повестке дня. Рождение русской культуры из духа газетных споров

Но даже реалистические изображения знакомых сцен необходимо было объяснять тем, кто не привык к «прочтению» произведений искусства. Я. Д. Минченков, художник-пейзажист и куратор выставок, вспоминает, что слышал от И. И. Шишкина, художника, известного своими правдивыми пейзажами соснового леса, следующий анекдот:

Он закончил большой этюд соснового леса, протокольно передающий натуру. Казалось бы, все ясно в картине – и стволы деревьев, и хвоя, и ручей с отражением в нем. А вышло так: подходит женщина-крестьянка, долго смотрит, вздыхает. Шишкин спрашивает: «Что, нравится?» Женщина: «Куда лучше!» – «А что здесь изображено?» Женщина приглядывается и определяет: «Должно, гроб господень». Шишкин удивляется ответу, а та добавляет: «Не угадала? Ну так погоди, сына Васютку пришлю, он грамотный – живо разгадает» [Минченков 1980: 146][408].

Такой ответ визуально неграмотной крестьянки помогает объяснить, почему распространялась популярная литература на темы, посвященные искусству: вне зависимости от того, были ли они компетентны в вопросах искусства или нет, фельетонисты с готовностью откликались на потребность публики в комментарии и пытались перевести непривычный язык художественных образов в более знакомые слова прозы.

Этот развивающийся дискурс об искусствах в значительной степени опирался на литературу. Как показали критики, обыденные сюжеты вошли в область изобразительного искусства по стопам Белинского и натуральной школы. Литература и искусство XIX века были тесно переплетены, о чем красноречиво свидетельствуют как многочисленные литературные портреты воображаемых художников, так и художественные интерпретации реальных картин[409]. Искусство зависело от текстов, отсюда «литературность» творчества многих русских художников этого периода. Для художников-реалистов, в частности, «литературная живопись» стала узнаваемым товарным знаком [Баршт 1988: особенно 5, 8][410]. Точно так же современные литераторы нередко работали с визуальными образами – в обзорах художественных выставок, путеводителях и художественной литературе, – «переводя» их в литературные термины. В произведениях Батюшкова, Свиньина, Гоголя, Шевченко, Гончарова, Хвощинской, Достоевского и многих других изящное искусство обрело связь с публикой за пределами столичных городов, где проходила бо́льшая часть выставок.

Художник-жанрист Федотов, известный в истории искусства как «русский Хогарт» и превозносимый Стасовым как «первый проблеск нового нашего направления в искусстве», был важной переходной фигурой не только в связи с тем, что его творчество пришлось «на переломный этап между романтизмом и реализмом», но и потому, что он использовал как визуальные, так и вербальные средства воздействия на русское общество [Стасов 1894–1906, 1: 496; Gray 2000b: 150–151][411]. Три наиболее известные работы Федотова, «Свежий кавалер» (1846), «Разборчивая невеста» (1847) и «Сватовство майора» (1848), произвели большое впечатление на выставке в Академии художеств в 1848 году. Для этих картин Федотов выбрал непритязательные, злободневные сюжеты, почерпнув их из повседневной жизни среднего сословия, которую он изобразил в мельчайших подробностях. Художник гордился тем, что использует повседневный материал в своем творчестве: «Главная моя работа на улицах и в чужих домах. Я учусь жизнью»[412]. Федотов не только изобразил жизнь такой, какая она есть, но еще и представил свою работу громким жестом, «истинно по-мещански» [Фриче 1923: 101]. На выставке в Академии Федотов сопровождал свою картину «Сватовство майора» шуточной поэмой, в которой подробно излагалась история военной службы персонажа, его «неблагоприятные обстоятельства» и его хитрые планы по их улучшению с помощью стратегического брака (рис. 10)[413].