Искусство острова Пасхи

Трудно сказать, в какой мере Атан Атан дальше действовал по своему почину и в какой его направляли старший брат и тетка; во всяком случае, он все делал от чистого сердца. Мы услышали от него, что каждый из четверых братьев получил по пещере в наследство от отца, а так как он младший, то ему досталась самая маленькая. Еще он рассказал, что у него есть второе имя — Харе Каи Хива, в честь прадеда, первого владельца этой пещеры. От прадеда она перешла к Атамо Уху, от того к Марии Мата Поэпоэ (?), а уже от нее к отцу Атана. По генеалогии Энглерта (1948, с. 54–55), Харе Каи Хива — один из пасхальцев, которые ужо в преклонном возрасте были крещены первыми миссионерами, и действительно прадед Атана Атана. «Начальником» всех пещер рода Атанов наш друг назвал свою тетку, Викторию Атан, но, чтобы открыть секрет и распорядиться своим тайником, он должен был еще заручиться согласием трех старших братьев. Виктория Атан, как оказалось, была та самая старуха, которая накануне завершения работ но подъему статуи выложила магический полукруг из камешков у ее основания. По словам Атана, она прониклась добрыми чувствами ко мне, потому что я подарил ей черную материю и сигареты, когда она приходила в Анакену, чтобы исполнить «на счастье» магический танец у пещеры, где спали мужчины. Мы заметили, что братья Атан относятся к тетке с суеверным почтением, называя ее Таху-таху, что на местном наречии означает «колдовство».

Судя по всему, Атан Атан без особого труда получил согласие тетки и двух братьев, работавших у нас. А вот с третьим братом, который остался в деревне, ему никак не удавалось договориться. Этот брат, Эстеван Атан, не участвовал в подъеме статуи, так как был занят постройкой лодки. До нашего прибытия на остров несколько групп пасхальцев, слышавших о дрейфе плота «Кон-Тики», покинули на утлых суденышках свой бесплодный остров и благополучно добрались до сердца Полинезии, откуда их переправили на Таити. Возникли дипломатические осложнения, наконец беглецов вернули через Чили на Пасху. Губернатор Пасхи строго-настрого запретил дальнейшие эскапады такого рода, но, говорил Атан Атан, никто не мог помешать его брату строить лодку для рыбной ловли. Конечно, губернатор был начеку и следил за Эстеваном Атаном, который не очень-то скрывал свои намерения. Я встретился с ним однажды ночью, когда Атан Атан пригласил меня к себе в дом, чтобы я помог получить согласие Эстевана на передачу пещеры младшим братом. В отличие от меня Эстеван Атан не стеснялся задавать вопросы, но его интересовало только плавание «Кон-Тики» и благодатные острова на западе, к которым нас прибило течение.

В ту ночь Эстеван Атан все же смягчился. Он даже рассказал, что у него есть своя пещера, причем побогаче, чем у Атана Атана, — в ней около сотни скульптур, черепки ипу маенго (керамический сосуд) кофейного цвета и «важная книга», все страницы которой исписаны знаками ронго-ронго. Правдивость его слов о ронго-ронго подтвердилась, когда Эстеван Атан позволил нам осмотреть и сфотографировать рукопись. Он даже брал у нас в лагере толстую веревку, чтобы спуститься в свою пещеру, после чего принес замечательные изделия из камня с заметной патиной.

Но сам тайник Эстевана Атана мы не увидели, и судьба оставшихся в нем предметов, включая тетрадь ронго-ронго, остается невыясненной. Как ни следил губернатор, Эстеван и его товарищи тайком покинули остров и пропали без вести. Образцы принадлежавших ему скульптур показаны на фото 199 а (по словам Эстевана, это был «ключ» от его пещеры), 194 е, 200 а, b, 208 с, d, 213 b, 230 с, 244, 274 b, 295 с и 296 е.

Пока я разговаривал с Эстеваном Атаном, Атан Атан сидел молча, потом вышел и вскоре вернулся с пожелтевшим листом бумаги, испещренным письменами ронго-ронго и рапануйскими словами в латинском написании; чернила были бурые, сильно выцветшие. Атан так дорожил этой фамильной ценностью, что почти сразу убрал ее, и больше мы этот листок не видели. Насколько нам известно, и после нас он никому не встречался. Атан Атан рассказал, что получил лист от деда, Атамо Тупутахи, и с тех пор хранит в тайнике.