Искусство поцелуя

— Даже тогда, прошло больше десяти лет с тех пор, как мы видели Уиллоу в последний раз. Сейчас она совершенно другой человек.

— Вовсе нет. Она делает то же самое. — Он прав. Рейвен действительно делает многое, что и Уиллоу, например, прижимается мизинцем к Джексону, чтобы утешить его.

— Я тоже это заметил. — Я провожу языком по зубам, обдумывая альтернативы этой ситуации. Я мог бы просто сказать Джексону больше не целовать Рейвен. Хотя мне кажется неправильным указывать ему, что делать. И я был бы дерьмовым другом, если бы сказал ему, что он не может целовать Рейвен, когда он годами боролся с неловкостью в общении с девушками. Тем не менее, мое желание поцеловать ее никуда не исчезает.

— Прости, что я психую из-за этого. — Поднимаясь на ноги. — Я возьму себя в руки. — Он качает головой.

— Я не позволю тебе этого сделать. — Я сдвигаю брови.

— О чем ты?

— Наплевать на свои чувства, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Ты всегда так делаешь

— Нет.

— Да. — Я закатываю глаза.

— Неважно. На самом деле не имеет значения, если только ты не знаешь альтернативу, при которой ни одному из нас не придется отказываться от своих чувств.

Уголки его губ опускаются.

— Я не знаю.

— Я тоже, — говорю я, затем начинаю уходить, решив оставить все как есть.

— Я не хочу, чтобы тебе приходилось откладывать свои чувства в сторону, — повторяет он. — Так что не надо.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем повернуться к нему.

— И что тогда? Ты будешь тем, кто сделает это? — Я качаю головой.

— Ни за что. — Он тяжело сглатывает, и я замечаю малейший страх в его глазах.

— Нет… Я просто говорю, что ни один из нас не должен отодвигать свои чувства в сторону. — Я смотрю на него, сдвинув брови.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Он прерывисто выдыхает, делая шаг ко мне.

— Ты же знаешь, что я верю в родственные души, верно? — спрашивает он, и я киваю. — Ну, если твоя душа принадлежит ей, как и моя, то кто я такой, чтобы этому препятствовать?

— Джекс… ты слишком быстро увлекся ею, — говорю я с тяжелым вздохом. — И я думаю, это потому, что ты уже убежден, что она Уиллоу.

Он выдерживает мой взгляд на удивление спокойно.

— За все время, что ты меня знаешь, случалось ли, чтобы я увлекался какой-нибудь девушкой слишком быстро? — Он прав. Джекс даже ни разу не увлекался девушкой. За исключением Уиллоу. Но она была частью нас — всех четверых.

Четверки Воронов… Бентон напомнил об этом, когда мы покупали выпивку.

— Просто подумай об этом, хорошо? — Он похлопывает меня по плечу, внезапно становясь спокойным и рациональным.

А я? Я не знаю, что и думать. Потому что часть меня считает его идею совершенно безумной. Но другая часть хочет этого больше, чем я хотел что-либо еще в своей жизни. И это само по себе может быть самой пугающей частью происходящего.

Глава 10

Рейвен

Зей ведет себя довольно расслаблено, мы собираем свечи по всему дому и зажигаем их одну за другой, пока слабое свечение не освещает практически весь нижний этаж.

В данный момент мы находимся в ванной комнате, дверь в которую находится прямо перед кухней. Каждая свеча, которую он зажигает, помогает мне чувствовать себя немного лучше, чем в темноте. Однако это нисколько не помогает мне не чувствовать свою вину из-за того, как сильно я расстроила Джекса и Хантера. Чем дольше их нет — хотя я и предполагаю, что они вместе в одной из комнат — тем больше я волнуюсь.

Меня начинают сводить с ума мысли о том, что я стала причиной их ссоры. И стоящая в доме тишина не помогает облегчить чувство вины, скручивающее мой желудок.

— У вас, ребята, слишком много свечей, — пытаюсь пошутить я, чтобы прорваться сквозь сводящую с ума тишину.

Уголки его губ подергиваются, и он почти улыбается. Затем он щелкает зажигалкой и зажигает еще одну свечу.

— Что для тебя слишком много свечей? — Я постукиваю пальцем по губам.

— Больше десяти.

— И кто же определил это число? — спрашивает он, ставя очередную свечу на стол.

Я пожимаю плечами.

— Самый потрясающий человек на свете, который, так уж случилось, стоит рядом с тобой.

Он сжимает кулаки, я думаю, сдерживая улыбку. Либо я просто его раздражаю. По нему действительно трудно сказать наверняка.

— Итак, о том парне, которого вы видели в баре, — начинает он, подходя к дальнему столику. Там стоит еще одна свеча, и он щелкает зажигалкой, чтобы зажечь ее. — Были ли у него какие-нибудь отличительные черты?

— У него шрам на лице, — говорю я, проводя пальцем по своему лицу. — Прямо здесь. — Он обдумывает мои слова, наморщив лоб.

— Хантер сказал, что он ненамного старше нас? — Я киваю.

— И он вел себя так, будто я должна была его узнать. Но этого не произошло. Мои воспоминания иногда могут быть немного туманными. — Он качает головой вверх-вниз.

— Да, мои тоже немного меня подводят. — Я поднимаю брови.

— Правда? — Не знаю, чему я удивляюсь больше — тому факту, что ему трудно что-то запоминать, или тому, что он делится со мной чем-то личным.

Он пожимает плечами.

— Да, есть кое-что, что мой мозг блокирует. — Он ставит зажженную свечу на стол, и я замечаю ссадины не только на его лице, но и на руках.