Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

Даже когда ряд работников Военной коллегии весной-летом 1948 г. попали под следствие, были сняты с должностей, а в некоторых случаях и арестованы, глава коллегии В. В. Ульрих сумел удержаться на посту, который занимал больше двадцати лет. Он родился 1 июля 1889 г. в Риге, в 1910 г. примкнул к большевикам, в 1918 г. начал работать в ЧК (политической полиции). Председателем Военной коллегии стал в 1926 г. Помимо председательства на всех крупных политических процессах 1930-х гг. он возглавлял секретное расследование убийства первого секретаря Ленинградской партийной организации С. М. Кирова в 1934 г. Почти все время сталинского правления Ульрих бесспорно являлся самым знаменитым судьей Советского Союза (соперничали с ним в этом судья Нюрнбергского трибунала Никитченко и председатель Верховного суда Голяков).

Однако в 1947-1948 гг., когда следственное дело в отношении Военной коллегии росло, как снежный ком, фортуна от Ульриха резко отвернулась. Летом 1948 г. Управление кадров ЦК (наверняка с одобрения Сталина) начало критиковать его за серьезные «ошибки». Начальник управления Кузнецов сообщил Маленкову компрометирующие сведения об Ульрихе, заявляя, что тот переступил очень опасную черту: необоснованно вмешивается в политические дела⁷⁶. Согласно докладу Кузнецова, жена Ульриха А. Д. Кассель сама брала взятки и затем пыталась повлиять на мужа при рассмотрении Военной коллегией нескольких дел, включая, что самое непростительное, два дела лиц, обвиняемых в контрреволюционных преступлениях. В начале 1947 г. мать человека, осужденного за хищение государственного имущества по указу от 7 августа 1932 г. (что квалифицировалось как «контрреволюционное» преступление), обратилась к супруге Ульриха с просьбой помочь в деле сына, используя семейные отношения с Ульрихом⁷⁷. Затем она же позвонила еще одному члену Военной коллегии, пытаясь заручиться его поддержкой. По словам начальника Управления кадров, Ульрих вмешался в дело, подал от имени осужденного протест и вел заседание коллегии, которое смягчило последнему приговор всего до трех лет условно.

Помимо обвинений в серьезных нарушениях профессиональных и политических правил, Ульриха дискредитировали в личном плане. В докладе говорилось, что он алкоголик, и у него имеется политически и морально сомнительная любовница-немка. Эта женщина, некая Литкенс «без определенных занятий», является «морально опустившимся человеком, алкоголиком и морфинисткой» с подозрительным политическим прошлым: «Ее бывший муж Шепелев А. В. – офицер царской армии, был связан с Троцким и [А. П.] Розенгольцем [некоторое время политически близким к Троцкому. – Дж. А".], встречался с Троцким в Стамбуле в 1929 г. после высылки его из СССР»⁷⁸. Любовница Ульриха «оказывает на него большое влияние и пользуется его исключительным доверием». Ульрих незаконно выдал ей постоянный пропуск в здание Военной коллегии. Она действительно присутствовала там на процессах, в том числе на процессе «осужденного террориста». Кроме того, согласно докладу, Литкенс встречалась с родственниками обвиняемых-контрреволюционеров, чьи дела поступали в Военную коллегию, и за деньги давала им повидаться с Ульрихом. Доклад намекал, что Ульрих знал о взятке, которую дала его любовнице жена человека, осужденного за «контрреволюционную деятельность» и приговоренного к 10 годам заключения. (К тому времени, когда Управление кадров ЦК писало этот доклад, Литкенс уже арестовали и предъявили ей обвинение⁷⁹.) Утверждения, что и жена, и любовница торгуют его служебным положением в связи с делами о политических преступлениях, несомненно, представляли для Ульриха особую опасность. В 1937-1938 гг. подобные обвинения в неправильном подходе к делам контрреволюционеров стоили бы ему жизни.

Ульрих, по-видимому, почувствовал угрозу своему положению во время расследования действий его сотрудников по Военной коллегии весной 1948 г. В мае он в попытках спасти собственную шкуру принялся ябедничать на других. Сталинская бюрократия порой неумолимо требовала от своих представителей «стучать» на коллег, выгораживая себя. (Пример этого феномена – дело министра государственной безопасности В. С. Абакумова, на которого донес один из подчиненных М. Д. Рюмин в 1951 г., когда сам попал под подозрение⁸⁰.) Ульрих – подобно столь многим партийным работникам – стал сдавать сослуживцев. 24 мая он послал донос в Управление кадров ЦК. Ощущая давление сверху, Ульрих написал, что судья Военной коллегии А. А. Добровольский утаил компрометирующие сведения о своих родных. В частности, отец Добровольского год просидел в тюрьме по обвинению в преступлении по статье 58, которое ему потом переквалифицировали на халатность. Сестра Добровольского замужем за человеком, осужденным в начале 1945 г. за контрреволюционное преступление по статье 58 и получившим 5 лет заключения; отец этого человека расстрелян в 1937 г.⁸¹ Как обычно в сталинской системе, в то самое время, когда Ульрих пытался защититься, изобличая коллег, коллегам предъявляли требование оговорить его.