Искусство жить. Секреты долголетия от 105-летнего врача

Но это не значит, что медицина увлекла меня с головой. Во время каждого экзамена я сомневался. Я любил литературу и даже занимался с друзьями самиздатом, в школьные годы просачивался на лекции профессора Танабэ Хадзимэ, философа из Киотского университета, занимался самостоятельно музыкой. До определенного времени я и не думал, что всерьез стану врачом.

У меня с детства был характер победителя, я ненавидел уступать первое место в учебе или спорте.

Я был упрямцем, лицо которого заливала краска, когда я выходил перед всеми, – меня даже дразнили красной фасолиной.

Экзамены в университет. Раз уж я туда целюсь, то выберу самый сложный факультет Киотского университета – медицинский. Ну, если не поступлю туда, тогда пойду на кафедру философии филологического факультета. К счастью, я поступил ровно туда, куда хотел изначально.

«Отлично, теперь мое будущее решено – я стану врачом! Надо брать планку выше – хочу быть профессором медицинского факультета!» И в тот момент, когда я преисполнился этой решимости, в конце первого курса университета я заболел туберкулезом.

Когда я смогу встать с постели? Спадет ли температура? Станет ли мне лучше или хуже? Я быстро отстал от однокурсников, у меня болело все тело, но еще больше я страдал психологически.

Целых восемь месяцев держалась высокая температура, мне был прописан полный покой, я даже не мог найти сил встать в туалет.

В конечном счете я поправился, восстановился в университете, но все было как-то не так. Я ходил на лекции, но чувствовал себя плохо и думал, что тяжелая работа врача не для меня. Уныние все тянулось и тянулось. В то время я думал, что мне хронически не везет.

Год в полном покое по болезни.

Только когда я стал врачом, я понял: это хорошо, что я заболел.

Но все зависит от отношения.

«Тот год не был потерянным, нет, он был подарком богов», – понял я, когда стал врачом. Если бы я тогда не заболел, то никогда бы не смог понять чувств пациентов. Знания о медицине дает преподаватель, в учебниках они тоже есть. Но чувства пациентов нельзя понять, не пережив подобный опыт.

Я думал, что, потеряв один год, многое упустил, но только потом понял, что получил бесценный опыт. Когда здоровый и ни разу не болевший врач говорит пациенту, прикованному к постели уже три или четыре месяца: «Взбодритесь!» – это выглядит так, будто ему нет дела до больного. Благодаря перенесенному заболеванию, я могу понять чувства своих пациентов.

Я показываю им свое отношение, пожимая им руку или слегка похлопывая их по плечу. И это не «я вас лечу, поэтому терпите», а «давайте одолеем эту боль вместе».

Я часто советую врачам и медсестрам: «Поболейте, только не до смерти».

В эпоху развитой медицины и превентивных мер, подавляющее большинство будущих врачей и медсестер ни разу не испытывали даже зубной боли. На самом деле это плохо. Я даже не знаю, что с этим делать.

Пропустив один год в университете, я решительно отказался от проторенной дорожки для избранных. Я был преисполнен решимости всего добиться самостоятельно.

«Что тебе даст городская больница? Там же сплошь токийские врачи. Брось ты это дело!» – увещевали меня старшекурсники Киотского университета. Я пропустил это мимо ушей и в июле 16-го года эпохи Сёва (1941 г.) поступил на работу в Международную больницу Св. Луки в Токио.

И это тоже благодаря тому году своей болезни.

Встреча с духовным учителем Уильямом Ослером

Международная больница Св. Луки была основана в 35-м году эпохи Мэйдзи (1902 г.) врачом-миссионе-ром Американской епископальной церкви Р. Б. Теуслером. В год, когда я вступил в должность врача-терапевта, развернулся Тихоокеанский театр военных действий Второй мировой войны. Я был непригоден к военной службе из-за перенесенного туберкулеза и до окончания войны под постоянными воздушными бомбардировками Токио продолжал работать врачом.

Сразу после войны больница была реквизирована полководцем Дугласом Макартуром в качестве военного госпиталя сил союзников и оставалась госпиталем сухопутных войск № 42 вплоть до 31-го года эпохи Сёва (1956 г.). Врачи продолжали оказывать медицинскую помощь местным больным в другом здании. Когда я узнал, что в госпитале появилась библиотека, то подал прошение главному врачу и получил разрешение посещать ее. В библиотеку лавиной хлынули медицинская литература и журналы, которые во время войны в Японию не поступали. Я читал все это запоем до глубокой ночи.

В источниках я часто встречал цитирование Ослера. Это пробудило у меня интерес. Разузнав о нем все, я испытал огромное восхищение. Его взгляды совершенно отличались от немецкой школы медицины, которую я изучал ранее. У меня словно пелена с глаз спала.