Исландия

Требую заменить
вирус смерти на вирус любви.
Ведь всё похоже на правду,
потому что никто никогда не пытался
сыграть по таким правилам.
История всегда приходит оттуда,
откуда её не ждали. Человек
ничтожен, это не новость.
Человека может растереть в прах
какая-то горстка молекул:
самое уязвимое в человеке –
его молекулы, а самое стойкое – низость.
И это тоже не новость, мы многое помним.
Время сейчас – раздолье для памяти,
эпоха теперь во рту Екклесиаста.
Что вспоминается в эти дни?
Самый забавный способ заняться любовью,
какой только был в твоей жизни.
Что, как не дар жизни, противопоставить
пылающему жерлу? Была
у меня девушка, что беззаветно любила
заниматься любовью в машине,
выбирая для этого самые неожиданные места.
Например, подмосковные кладбища на закате.
Или парк Лужники, на самом въезде.
Тогда, в её Range Rover Vogue,
нам было плевать на Москву.
Большая машина, как приятно видеть,
что эта марка всё ещё на дорогах.
Что ещё где-то катится на скорости моя жизнь.
С этикеткой на бампере:
Fuck Fuel Economy.

* * *

Вот пещера с колодцем внутри,
полным зеркала ночи. Мир –
это камера-обскура, в которой
незримое преображается в колодце,
чтобы поклониться морю ночи.
В море затонули души, и оно так похоже
на память, с позабытым в ней напевом.
На поверхности колодца я пишу своё имя.
О, как интересно покинуть эту пещеру и
примкнуть к воинству правды,
стоящему лагерем на скале заката.
Сила, усталость, безразличие и жажда любви,
всё при тебе, никуда не делось.
Но своя ноша отныне не давит.
Острова теперь вместо облаков
летят, и я отпускаю с ними свои руки.

* * *

Небо состарилось. Отныне не ждать друзей –
вот что оно говорит. Ни того, что сейчас на Гудзоне,
ни того, что бредёт по пляжу близ Яффо,
ни того, что уже никогда, никогда
не заглянет тебе в глаза, чтобы сказать:
«Что-то ты грустный, старик, что случилось?»
Облака гладят теперь моё тело.
Так низко спустилось, чтобы сродниться
окончательно с временем, обрести его плотность.
Остались только верные решения, больше
не из чего выбирать. Поступки теперь
пахнут морской солью. Как и одиночество.
Душа теперь стремится только за горизонт,
превращаясь в закат, в беззвучные зарницы.
Скоро звёзды сойдут на землю,
будут стоять огненными горами.
А люди бродить между ними, дивясь,
как преодолеть перевал и не заблудиться.

* * *