Исландия

Расскажи о том, чего никто не видел,
а они посмеются. Всё равно –
ты ведь знаешь, что каждый
в плену видений, но ни за что
не признается, что одинок.
Однажды я плыл по реке ночи.
К рассвету туман наполнил берега.
В тальнике просыпались птицы.
На стоянках я видел палатки,
дымились угли ночных костров.
Донки под углом входили в омуты.
Слова проплывали деревьями.
Близ реки невозможны руины.
Половодье стирает их с земли.
Близ реки царит новизна.
В той реке сбывались сны.
В первом свете зари они обращались
лицом к небесам. Я плыл среди них.
Я видел, как раскрываются губы
солнечной розы, как лицо красавицы
уносилось теченьем, как руки
её тянулись, предлагая наготу и
новое время. Не было ничего
ослепительнее и темнее этой реки,
состоявшей из чернил забвения.

* * *

Есть слова моря, а есть слова земли.
Слов моря заведомо меньше.
Что вообще мы знаем о море?
Только то, что оно старше.
Слова моря – это знание о
бескрайности, о том, что такое
бездна. И молчание.
Плоды земли больше
не помещаются в строчки.
О пустоте много не скажешь.
Земля не терпит пустоты.
В ней всё идёт в дело.
Прорастёт клен, взойдут озимые.
Возникнут руины. В то время
как концы в воду, и всё –
больше ничего не скажешь.
Зато: как заманчиво то, что
нельзя разглядеть с берега, с самой
поверхности волн – этих учителей
размеренного молчания. Как
влечёт море прозрачностью.
Как оно порой учит
быть кем-то другим.
Как и облака, на которые море
никак не может наглядеться.

* * *

Небо звенит от зноя.
Солнце остановилось.
Море молчит, как раковина,
приложенная к виску.
Птица не вскрикнет.
Ящерка не шевельнется.
Уж вьётся в выжженной траве.
В такой полдень я пришёл
к источнику. Две недели я жил
на берегу бухты, стирая одежду
в прибое, привалив её камнями.
Я наполнил бутылки из
тёмного пластика ледяной водой
и поставил на солнце греться.
На склонах Эчки-Дага иногда
вскрикивали цикады. И снова
воцарялась толща
оглушительной тишины.
Море блистало внизу. Колосс
солнечного света
расправлял свои плечи.
Тогда, у источника, я встретил тебя.
Мы по очереди ополоснулись,
наслаждаясь пресной водой, и
отправились завтракать в посёлок.
По дороге ты рассказывала, как июнь
провела в Ришикеше, что там
белым людям охотно подают
милостыню. Мы болтали обо всём
на свете, и перед моими глазами
мерцала твоя нагота, только что
открывшаяся у источника.
Таким было наше падение
в рай, полный молчания
моря, предгорий, полдня.

* * *