Исландские пряди

Тормод Скальд Чернобровой[962] был мужем доблестным и искусным во всем, а еще он был хороший скальд. Росту он был среднего и отличался бесстрашием. После смерти Торгейра, его побратима, ничто его не радовало.

В то самое лето, когда был убит Торгейр[963], Тормод уехал из страны. Он вышел в море на западе у Брода[964], и об их путешествии ничего не рассказывается, пока они не прибыли в Данию. Там тогда правил Кнут Могучий[965], и ему доложили о Тормоде и сказали, что тот намного превосходит других как своей отвагой, так и удалью, и в придачу мастерски слагает стихи. И вот конунг посылает за Тормодом и велит явиться к нему. Тот не мешкая собирается в путь и отправляется к конунгу и, представ перед ним, учтиво его приветствует.

Конунг принимает Тормода с радушием и сразу же приглашает его к себе:

— О тебе идет молва, — говорит конунг, — будто бы ты вполне подходишь для того, чтобы стать дружинником конунга и служить знатным людям.

Тормод отвечает:

— Не по мне это, государь, так как не гожусь я на то, чтобы занять место прославленных скальдов, вроде тех, что были при вас раньше, да и никогда мне не приходилось складывать стихи о таких больших хёвдингах, как вы.

Конунг сказал:

— Мы желаем, чтобы ты принял решение остаться с нами.

Тогда Тормод отвечает:

— Навряд ли нам это подойдет, государь, поскольку люди мы несдержанные и, неровен час, не совладаем с собой. А я думаю, плохо будет, если из-за своего нрава я попаду в беду, так как зачастую я не могу противиться своему настроению. И еще я хотел бы попросить вас не гневаться на меня за то, что я сейчас скажу: поговаривают, что людям, которые с вами оставались, не всегда воздавалось по заслугам.

Конунг сказал:

— У нас побывал Торарин Славослов[966].

Тормод отвечает:

— И то правда, государь, да вот только было время, когда казалось, что Торарину не удастся убраться отсюда целым и невредимым[967]. Кроме того, вам нетрудно будет убедиться в том, что я гораздо худший скальд, чем Торарин.

Конунг сказал:

— Долго же нам приходится убеждать тебя, Тормод, и настаивать на своем, но из этого должно быть ясно, что мы и вправду желаем, чтобы ты поступил к нам на службу.

— Да возблагодарит вас за это Бог, государь! — говорит Тормод. — Однако ж нам следует знать свою меру, как бы нам не было почетно служить вам.

— Раз так, я изъявлю тебе то, о чем уже говорил, — сказал конунг, — и ради того, чтобы ты все-таки поступил ко мне на службу, я положу тебе такое же вознаграждение, что и Торарину, а это — марка[968] золота.

— Государь, — сказал Тормод, — если мы примем эти условия, нам, как никогда, понадобятся твои наставления и забота, поскольку, как я говорил вам, я и вправду весьма несдержан.

И вот Тормод принимает это предложение, идет в дружинники к Кнуту конунгу и живет там некоторое время в большом почете. Он часто развлекает конунга, и говорят, что никто не делал этого лучше него. Он то и дело произносил висы по всяким поводам[969]. Конунг благоволил к нему, однако не больше, чем он рассчитывал. Так проходит лето.

2. Тормод собирается в поход с Хареком

Рассказывают, что следующей зимой приезжает ко двору человек по имени Харек. Он был великий викинг и злодей, однако же Кнут конунг водил с ним дружбу. Тот всегда привозил ему из походов большую добычу и множество сокровищ, и конунг очень его ценил.

Как говорят, конунг принялся расспрашивать Харека, как у него шли дела прошлым летом. Тот отвечает, что в последнее время дела у него шли скверно и что он потерял человека, который стоял на носу его корабля:

— И я хочу просить вас, государь, чтобы вы дали мне вместо него другого воина, хотя, сдается мне, нелегко будет подыскать ему достойную замену, поскольку уж очень он был боек на язык, когда надо было держать ответ, и у него всегда была наготове как хула, так и похвала.

Конунг поразмыслил над этим, а в ответ сказал, что хотел бы пригласить Харека к себе, если только тот пожелает и будет готов оставить свои походы, и добавил, что такое решение кажется ему наилучшим. Однако Харек отвечал, что хочет и впредь промышлять тем же. На зиму он остается у конунга. Он питал приязнь к Тормоду и был к нему очень внимателен. В беседах с конунгом Харек частенько заводил речь о том, что тому следует дать ему человека вместо того, который раньше стоял на носу его корабля, но конунг не спешил исполнить его просьбу. У Тормода не нашлось завистников, как нередко бывает у тех, кто был недавно принят в дружину и пользовался большим почетом. И вот, дело завершилось тем, что Харек сообщает конунгу, что его выбор пал на Тормода. Конунг был не против, если этого захочет Тормод. Тогда спросили у Тормода, и тот отнесся к этому предложению довольно прохладно. В конце концов конунг сам заговаривает с ним об этом и говорит, что желает, чтобы Тормод отправился с Хареком.

Тормод отвечает:

— Мне гораздо больше пришлось бы по нраву остаться с вами, государь. Я ведь совсем не знаю этого Харека.