Исландские пряди

— Вот что я скажу, — говорит Арнбьёрн, — хотя, быть может, это и не так: я считаю, что я большой мастер стрелять из лука, и сдается мне, здесь в стране не сыскать такого лука, который показался бы мне слишком тугим.

Конунг сказал, что, вернее всего, так и есть.

После этого конунг спрашивает у Кольбьёрна, какие из своих умений назвал бы он.

Тот отвечает:

— Я владею тремя искусствами — всеми, как мне кажется, в равной мере и всеми хорошо, но не более того: я метко стреляю из лука, бегаю на лыжах и плаваю[1073].

Конунг сказал, что тот претендует на меньшее, чем имеет право, — «поскольку в этих умениях ты ничуть не уступаешь самым сноровистым людям из тех, кто может сравниться с тобою в силе».

— Теперь твоя очередь, Арни, — говорит конунг. — Назови что захочешь.

Арни отвечает:

— Если я плыву на моей быстроходной ладье вдоль побережья и сам поставил паруса, меня не сможет обогнать ни один корабль такого же размера с двадцатью гребцами, и я ни за что не стану первым опускать паруса и брать рифы.

Конунг сказал, что никто не осмелится поставить это под сомнение, поскольку, как он считает, ни один человек не умеет лучше него лавировать против ветра.

Конунг спросил тогда Бьёрна окольничего, что тот считает своим главным умением.

— В первую очередь я бы назвал вот что: когда на тинге я говорю от имени или по поручению моего господина, которому я принес присягу, среди присутствующих там я никого не считаю настолько могущественным, чтобы я стал понижать перед ним голос или говорить запинаясь, нравится это ему или нет.

Конунг отвечает:

— В это у меня есть все основания верить с тех самых пор, как ты побывал на тинге в Уппсале и прогневил своей речью Олава, конунга шведов[1074]. Мало у кого хватило бы духу на такое.

Затем все принялись беседовать между собой и рассказывать друг другу о своих умениях. Всем пришлось по вкусу это развлечение, и от этого там сделалось большое веселье.

Потом конунг отправился спать. Раудульв хозяин проводил его в тот самый недавно выстроенный покой, который конунг заметил раньше вечером и принял за церковь. Погода стояла тихая и ясная, такая, что на небе не виднелось ни облака. Конунг спросил у Сигурда сына Ульва:

— Какая завтра будет погода?

— Метель, — сказал Сигурд.

— Не похоже на то, — сказал конунг.

Затем конунг направился в то место, где для него была приготовлена постель, и все там было устроено наилучшим образом. Когда же он вошел в спальный покой, перед ним несли зажженную свечу. В сенях конунг огляделся по сторонам и обратил внимание на то, как был возведен этот дом: он тотчас же заметил, что дом был круглый. Пройдя дальше, он увидал, что с внутренней стороны вся галерея была обнесена дощатой перегородкой. В покой вели четыре двери, и все они находились на одинаковом расстоянии одна от другой. Вдоль стен стояли богато убранные постели и везде, где это было уместно, все было завешано коврами. А еще в этом покое было воздвигнуто двадцать высоких крепких столбов, они стояли по кругу и поддерживали свод, который был сплошь разрисован и украшен всевозможными изображениями[1075]. Между столбами были ниши, и в них приготовлены постели для знатных гостей, так что в каждой четверти там могли свободно улечься двадцать человек и еще сорок в соседнем покое, предназначенном для конунговых дружинников. В середине дома был установлен широкий круглый деревянный помост, на который со всех сторон вели ступени. Наверху же на помосте стояло большое ложе, изготовленное с великим искусством. Деревянные части его были чуть ли не повсюду отделаны резцом, сплошь расписаны, а кое-где выложены золотом. Столбы в изголовье и в ногах были увенчаны массивными медными шарами, покрытыми позолотой, а в стороны от этих столбов отходили металлические перекладины, к которым крепились подсвечники, и в каждый из них было вставлено по три свечи[1076].

Ульв сказал конунгу, что, если он желает увидеть вещий сон, он должен взойти на это ложе, а конунгова жена той ночью должна будет лечь в другую постель. Конунг ответил, что пусть так и будет. И когда он разделся, он взошел на это ложе и улегся спать. Он увидал, что по правую руку от него в средней части покоя лег епископ и его священники, а по левую — конунгова жена и сопровождавшие ее женщины. В той же четверти, что находилась за изголовьем его ложа, расположились Кальв, Арнбьёрн и Кольбьёрн сыновья Арни со своими людьми, а напротив, в ногах его постели, легли Финн, Торберг и Арни сыновья Арни.