Исландские пряди

— У меня нет охоты разглядывать кожу, из которой ты вышел[1403], — говорит конунг.

— Не всякий похож на то имя, которым его называют. Я здесь затем, чтобы предложить вам свои услуги во всем, в чем, по-вашему, я могу быть вам полезен. И хотя от меня не много проку, вы можете располагать мной, если сочтете нужным, — говорит он, — и я готов следовать за вами, если вы того захотите. Но если ваше желание состоит в том, чтобы унизить меня, тогда я прошу вас объявить меня вне закона, но пощадить моего отца и прочих родичей, — говорит Хеминг. — Но я не стану скрываться, даже если вы уготовили мне смерть.

Конунг спросил:

— Может быть, ты человек искусный?

Хеминг говорит:

— Так считали старик и старуха, которые меня хорошо знали, а кроме них я никому не показывал, на что способен. Сдается мне, однако, что вам мои умения покажутся незначительными. И все же, думаю, одно я мог бы вам назвать вперед всего, — говорит Хеминг.

Конунг спрашивает:

— И что же это?

— Мне все равно, с кем состязаться в беге на лыжах, потому что никто не сможет меня в этом превзойти.

Конунг отвечает:

— Мы поглядим, как ты участвуешь в играх, и тогда решим, может ли нам быть от этого какой-нибудь прок.

Хеминг отвечает:

— В играх я бы предпочел выступать после тех, кого ты намерен выставить против меня.

— А теперь давай-ка выйдем, — говорит конунг, — и приступим к состязаниям.

Тут к конунгу подходит Аслак и говорит:

— Я распорядился, чтобы корабли были готовы к вашему отплытию, коли вам это угодно, а потому, сдается нам, сейчас не время затевать игры.

Конунг отвечает:

— Сегодня мы не намерены сниматься с места.

После этого все выходят на двор. На острове были густые лесные заросли, и они направились в лес. Конунг взял копье и воткнул его острием в землю. После этого он положил стрелу на тетиву и выстрелил вверх. Стрела повернулась в воздухе, и ее наконечник вонзился в древко копья, войдя в него сверху; стрела так и осталась стоять в нем. Хеминг кладет стрелу на тетиву и стреляет в том же направлении, и его стрела поворачивается еще дольше первой, а затем ее наконечник вонзается в насечку для тетивы той стрелы, которую выпустил конунг[1404]. Тогда конунг взял копье и метнул его с такой силой и так далеко, что все только и говорили об этом. Затем конунг предложил Хемингу сделать то же самое. Хеминг метнул копье вслед за ним, да так, что гнездо его копья легло прямо на наконечник конунгова копья. Конунг взял свое копье и метнул его в другой раз, и оно пролетело дальше копья Хеминга на длину древка.

— Я не желаю больше метать копье, — говорит Хеминг, — потому что мне все равно не послать его так же далеко.

— Нет, ты должен, — говорит конунг. — И призови на помощь всю свою отвагу, чтобы метнуть копье еще дальше, если тебе это удастся.

— И то правда, что у всякого достанет мужества, коли он сражается тем оружием, что у него есть. Я метну копье, а там будь что будет, — говорит Хеминг.

Тут он метнул копье, и оно пролетело намного дальше копья, которое послал конунг.

После этого конунг положил стрелу на тетиву, взял нож и воткнул его в дерево. Затем он выпустил стрелу в рукоять ножа, так что стрела глубоко вонзилась в нее. Тогда достает свои стрелы Хеминг. Конунг стоял рядом с ним.

— Твои стрелы обвиты золотом: похоже, ты весьма честолюбив, — говорит конунг.

— Не я велел изготовить эти стрелы, они были мне подарены, и я не стал снимать с них украшения.

Хеминг выстрелил и попал в рукоять ножа, так что она раскололась, а наконечник стрелы застрял в верхней части клинка, что входила в рукоять.

Тогда конунг сказал:

— Продолжим стрельбу, — и вынул стрелу. В гневе кладет он ее на тетиву и так растягивает лук, что, казалось, концы его вот-вот сойдутся. Стрела отлетела очень далеко и застряла в тонкой веточке. Тут все стали говорить, что им не приходилось видать более искусного выстрела.

Затем выстрелил Хеминг, и его стрела улетела немного дальше и вонзилась в орех. Все, кто при этом присутствовал, очень подивились этому.

Конунг сказал:

— А теперь давай-ка возьмем орех и положим его на голову Бьёрну, твоему брату, и ты должен будешь попасть в этот орех с такого же расстояния, а ежели промахнешься, это будет стоить тебе жизни[1405].

— Моя жизнь в ваших руках, но я не намерен делать этот выстрел, — говорит Хеминг.

Бьёрн сказал:

— Лучше тебе выстрелить, чем принять смерть, потому что каждый должен стремиться продлить свою жизнь, пока это в его силах.

— Сможешь ли ты стоять спокойно и не шелохнуться, если я выстрелю в орех?

— Конечно, — говорит Бьёрн.

— Раз так, пускай конунг встанет рядом, — говорит Хеминг, — и следит, попаду ли я в орех.

Конунг отвечает:

— Я встану рядом с тобой[1406], — а сам призывает Одда сына Офейга. Тот пошел туда и сказал, что для него тяжкое испытание сохранять невозмутимость.

Тогда Хеминг направился к тому месту, где ему велел встать конунг. Там он перекрестился и сказал:

— Призываю Бога в свидетели, что я возлагаю всю ответственность на конунга и я не желаю причинить вред моему брату.