Исландские пряди

И вот Аудун и его люди забирают Гисла, и они довольны тем, что, хотя исландцам это и не понравилось, они не стали их преследовать, так как это было бы неразумно по причине превосходства сил конунговых людей, а также потому, что при этом присутствовал сам конунг. Аудун идет не мешкая и велит воздвигнуть на тинге высокую виселицу, вознамерившись самым решительным образом отомстить за своего товарища Гьяввальда и предать величайшему бесчестью и Гисла, и всех, кто хотел поддержать его и был готов оказать сопротивление. И все ради того, чтобы посрамить тех, кого, как казалось ему, он одолел, хотя бы среди них и были самые лучшие люди, каковым был святой Ион Священник, который, как явствует из предстоящего события, делал всем добро.

Когда же святой Йон увидал, что люди конунга ведут Гисла на виселицу, он поднялся и сказал, обращаясь к конунгу:

— Не дозволите ли вы мне, государь, распорядиться по моему желанию тем плащом, что вы даровали мне зимой[1595]?

Конунг сердито посмотрел на него и догадался о том, что он намеревался сделать, но все же сказал:

— Делай с ним что хочешь, только имей в виду, что впредь тебе достанется не много подарков от конунга, если ты вздумаешь расстаться с этим.

Святой Йон отвечал, что его это не заботит, и направился прямиком туда, где хлопотали над Гислом, и накинул на него плащ — подарок конунга.

Тогда Аудун Предводитель Гостей сказал:

— Этому салоеду не стоит ожидать пощады, так что поглядим, каково ему будет болтаться на виселице.

После этого они вздернули Гисла, как вора, и совершили это дело самым позорным образом, разве только висел он в плаще — подарке конунга, и они не посмели воспротивиться тому, кто накинул на него этот плащ. Святой же Йон Священник удалился оттуда в благочестивых слезах, направился в церковь и пребывал там остаток дня.

5

Тинг на этом закончился, и конунг вместе с дружиной воротился в палаты. Поговаривают, что вскоре после того, как произошло это событие, конунг начал сильно раскаиваться в содеянном, хотя люди и не находили ничего плохого в том, что он не внял советам Йона Священника.

В то время в Норвегии был такой закон, что повешенные должны были висеть на виселице до тех пор, пока не упадут. И вот, как рассказывают мудрые люди, когда наступила среда, святой Йон Священник вышел из церкви с девятью спутниками и, придя туда, где висел Гисл, заявил, что желает забрать свой плащ. Святой Йон трижды обошел вокруг виселицы по ходу солнца, затем трижды пал на колени и совершил молитву, а когда поднялся, то повелел перерубить веревку над головой Гисла. Они так и сделали. И тут произошло достославное событие: когда Гисл падал, он опустился на землю прямо на ноги и так и остался стоять. Тогда святой Йон приблизился к нему, снял с него плащ и приветствовал его, назвав по имени, а Гисл радостно ответствовал ему и попытался было к нему подойти, однако не смог. Йон Священник спросил, что с ним такое.

Гисл отвечает:

— Я могу сказать лишь одно: с той поры, как ты накинул на меня плащ, я как будто бы пребывал в каком-то приятном месте, только вот ноги мои высовывались из-под плаща и одеревенели, оттого-то пока что я не могу ходить.

Все принялись возносить хвалы всемогущему Господу за то великое знамение, которое им было явлено, когда Он сохранил жизнь этому человеку, благодаря молитвам и заслугам своего возлюбленного друга, святого Йоханнеса, ведь человек этот висел с понедельника до среды на крепкой веревке, на которой вешают воров, и тем не менее, как уже было сказано, остался жив. Некоторые же книги повествуют, что вышепомянутый Гисл не был повешен, а добился пощады и полного примирения[1596], и все исландцы, о которых говорилось, что они проявили дерзость, пользовались поддержкой и были защищены мольбами святого Йоханнеса.

Затем Йон Священник коснулся ног Гисла — тех мест, на которые тот ступал, и он снова стал ходить. И вот возвращаются они с Йоном Священником восвояси и проходят мимо одного дома. Оттуда вышел человек и обратился к Йону Священнику:

— Зайди в дом. Сигурд Шерстяная Нитка, конунгов лендрманн[1597], и Аудун Предводитель Гостей лежат здесь оба при смерти, и страдания их столь жестоки, что они не могут сносить их без стенаний. С великим смирением и искренним раскаянием они просят тебя прийти к ним и со священными молитвами возложить руки на их головы.

Он так и сделал.

Сигурд сказал:

— Не знаю уж, как это вышло, добрый священник, однако слова, что ты произнес на сходке, пошли нам обоим во вред, так что мы тяжко захворали. А теперь я хочу тебе исповедаться и попросить, чтобы ты отнесся к нам получше и помягче, чем давеча на тинге, и прочел над нами молитвы.

Как только Сигурд закончил исповедь, Йон Священник сказал:

— Поскольку ты много и тяжко грешил против Господа, столь же велика должна быть и назначенная тебе за это расплата, коли ты желаешь полностью примириться со своим создателем.