Исландские пряди

Как-то раз, когда Олав конунг уже снарядил корабли и готовился покинуть Нидарос, он задал пир своему войску и ополчению. Было много выпито, и конунг и все его люди пребывали в прекрасном настроении. За брагой, по обыкновению, велись разные беседы. Разговор зашел о том, все ли в Норвегии успели принять крещение и сделаться христианами. Тут Ульв, конунгов знаменосец[528], сказал:

— Не думаю, чтобы весь народ в этой стране крестился, — говорит он, — потому что, сдается мне, даже здесь во фьорде[529], неподалеку от нас, найдутся некрещеные люди.

Конунгу вскоре передали слова Ульва. Он тотчас же призвал его к себе и сказал:

— Верно ли, Ульв, что ты говорил, будто по соседству с нами проживают язычники?

Ульв отвечает:

— Мои слова были истолкованы слишком прямо, государь, однако не стану отпираться: мне и вправду довелось упомянуть о чем-то в этом роде.

Конунг сказал:

— Это твои догадки или тебе что-то известно наверняка?

— Одно скажу вам точно, — отвечает Ульв, — у меня есть основания так говорить.

Конунг сказал:

— В таком случае тебе придется поведать нам без утайки все, что ты знаешь на этот счет.

Ульв пообещал так и сделать.

— В Трандхейме есть один человек по имени Эйндриди Широкостопый сын Асбьёрна, сына Хрейдара. Этот Асбьёрн приходился братом Эйндриди, отца Стюркара из Гимсара[530]. Эйндриди летами молод, не женат и недавно вступил во владение отцовским наследством. Муж он богатый, статный и красивый с виду, о том только доселе неведомо, наделен ли он большой силой и искусен ли он в чем-нибудь. Эйндриди человек щедрый и пользуется всеобщей любовью, однако мне говорили, государь, что он предпочитает оставаться некрещеным.

Конунг сказал:

— Большое это несчастье, если такой достойный человек, как ты говоришь, не узнает своего создателя. Но ты, Ульв, первым завел этот разговор, а раз так, тебе и надлежит отправиться к Эйндриди и попытаться склонить его приехать ко мне. Можешь захватить с собой столько народу, сколько считаешь нужным.

Ульв отвечает:

— Я поеду, коли вы так желаете, однако не стану брать с собой много людей, потому что Эйндриди не тот человек, которого можно принудить поступить против его воли. Довольно, если вместе нас будет не больше двух дюжин[531].

Ульв получил весельную ладью и поплыл со своими спутниками к тому месту, где жил Эйндриди. Он поднялся к усадьбе с двенадцатью людьми, а другим двенадцати поручил сторожить корабль. Эйндриди встретил их во дворе. Он приветствовал Ульва и пригласил его быть гостем и оставаться у него со всеми своими людьми так долго, как тому захочется, потому что они с Ульвом были знакомы и прежде. Ульв принял его приглашение, и они вошли в дом. Усадьба была богатая и дом просторный, и, когда они вошли и уселись, Эйндриди сказал:

— До меня дошел слух, что вы взяли себе другой обычай вместо того, которого придерживаюсь я и мои люди, но все же я хотел бы принять вас как подобает и с искренним радушием. А потому тебе решать, будем ли мы пировать все вместе или усядемся по отдельности, каждый в своей палате.

Ульв отвечает:

— Думаю, нам обоим покажется веселее сидеть за одним столом. У меня к тебе поручение, о котором я собирался рассказать на досуге. И кроме того, наш конунг — такой превосходный человек, что он сразу же с готовностью очистит нас, если нам и случится осквернить себя общением с людьми иной веры.

Эйндриди сказал:

— Мне это тоже по душе. А много ли с тобой народу?

Ульв отвечает, что еще двенадцать человек остались внизу у корабля.

— В таком случае, — говорит Эйндриди, — я пошлю моих людей сторожить ваше добро, твои же спутники пусть все поднимутся в дом и будут здесь гостями.

Так и сделали. Затем внесли брагу. У Эйндриди было много народу, и пир удался на славу. Ульв сидел рядом с Эйндриди, а дальше его люди. Когда же веселье было в самом разгаре, Эйндриди спросил Ульва о его поручении и о том, куда тот держит путь.

Ульв отвечает:

— Олав конунг прислал меня сюда с приглашением приехать к нему на пир в Нидарос. Там тебя ждет почетный прием и уважение, как и многих других. Он очень рассчитывает, что ты не станешь уклоняться от этой поездки, потому что прежде слыхал о тебе только хорошее.

Эйндриди отвечает:

— Спасибо конунгу за его приглашение и оказанную мне честь. Наутро, когда мы все протрезвеем и сможем рассуждать здраво, я дам тебе ответ.

Пир продолжался весь вечер, и люди хорошо выспались за ночь, а утром, когда они снова сидели вместе, Эйндриди сказал Ульву:

— Вот что я скажу о твоем поручении: ты можешь оставаться здесь сколько захочешь, я же повременю пока с поездкой к конунгу и отправлюсь к нему, как только сам сочту нужной нашу встречу. Кроме того, я могу дожидаться его и дома и не собираюсь скрываться, если конунгу захочется меня посетить. Передай конунгу, что я хочу быть ему другом, если только он намерен обойтись со мной по-хорошему.

На этом их беседа закончилась вполне дружески. Ульв вскоре собрался и уехал, а Эйндриди в тот раз остался дома.

Эйндриди приглашает Олава конунга на пир