Испанец. Священные земли Инков

– Она была огромная и разрушенная. Только не из камня, как Саксайуаман или те, что мы видели по дороге, а желтоватая, вроде бы из необожженного кирпича или глинобитная, как жилища тех бедолаг, что обитают на побережье.

Чабча Пуси, курака Акомайо, долго обдумывал услышанное. Они сидели, погрузившись по шею в теплую воду, в небольшом бассейне, представлявшем собой одно из главных роскошеств его дворца; эти продолжительные ванны расслабляли его и позволяли думать с большей ясностью, чем обычно.

Он погрузился в воду с головой, посидел так несколько мгновений и, вынырнув обратно, с силой тряхнул ею и шумно выдохнул, вероятно, желая показать, что ничего не поделаешь, вынужден смириться.

– На побережье, – сказал он, – намного южнее того места, где ты высадился, существует несколько крепостей, возведенных из миллионов глиняных кирпичей племенами, которые мы завоевали много-много лет назад… – Он откинул назад свои мокрые черные волосы, которые сейчас блестели, как вороново крыло. – Если ты говоришь, что Боканегра бросился в воду на расстоянии двух недель плавания к югу от Тумбеса, несомненно, что как раз в этот район он и должен был попасть, если ему удалось добраться до берега… Все это как-то очень неопределенно и удивительно… – добавил он. – Весьма, весьма удивительно! А тебе точно ничего не было известно о крепостях?

– Откуда? – в возбуждении вскричал испанец. – Мы едва различали берег из-за тумана. Пару раз мы видели что-то похожее на сооружения, но в воде там полно опасностей, и нам никак не удавалось подойти ближе, чтобы подробнее их обследовать. – Он с силой сжал плечо своего друга, стараясь его убедить. – А в моих снах все так четко, что я даже смог бы нарисовать эту крепость. Она стоит посреди пустыни, недалеко от горы и по соседству с устьем какой-то речушки, по берегам которой земля едва возделана. Боканегра сидит на вершине вроде как крепостной башни, повернутой к морю, и зовет меня.

– Ладно! – согласился инка. – Предположим, он находится на побережье и каким-то таинственным образом ухитряется с тобой связаться… Чего ты хочешь?

– Отправиться на поиски.

– Почему?

– Потому что я ему нужен. Он мой единственный соотечественник в этой части мира, и он в таком отчаянии, что ему удается докричаться до меня через пустыни и горы. Я не могу отказать ему в помощи.

– А я думал, что, сойдя на берег, ты порвал со своей предыдущей жизнью.

– Долг чести – это такая штука, с которой нельзя порвать. Я отрекся от своего императора, но не хочу отрекаться от товарища по оружию, с которым однажды делил голод и тяготы.

– Он же не спросил твоего мнения, когда бросился в воду.

– А я – твоего, когда в Тумбесе сошел на берег, но уверен, что, окажись он на моем месте, он бы мне помог. – Андалузец вышел из воды, вытерся и присел на каменную скамью. – Наверно, ты этого не поймешь, – добавил он. – Однако причину, по которой горстка испанцев завоевала половину Нового Света и готова завоевать вторую, следует искать не в том, что за ними стоит сильная страна или умные правители, а в том, что перед лицом неприятеля, бесконечно превосходящего в силе, каждая рука превращается в кулак, в котором каждый палец прижимается к соседнему, и все готовы пожертвовать собой ради всех. Вот это и есть настоящее солдатское братство. Потом приходят политики и все портят, но я в этом отношении остаюсь солдатом.

– Я-то это понимаю; это ведь тебя удивляет, что мой народ поступает таким образом.

– Твой народ так поступает, потому что ему приказывает Инка. У нас дух товарищества не имеет никакого отношения к тому, кто правит… Вот поэтому, если существует одна вероятность на миллион…

Он запнулся от смущения, потому что в комнату вошла Найка, а он был полуголым. Он покраснел, как мальчишка, и поспешил прикрыться, однако девушка, казалось, не обратила на это внимания, потому что, судя по всему, пребывала в страшном возбуждении.

– Генерал Атокс в Кито застал Атауальпу врасплох и, арестовав, препроводил его в Тунипампу!.. – выпалила она. – Гражданской войны уже не будет!

Чабча Пуси издал радостный вопль, подскочил, схватил свою юную жену за запястье и увлек в воду, где заключил в объятия, смеясь и прыгая.

– Войны не будет!.. Войны не будет!.. – то и дело с воодушевлением повторял он. – Империя спасена!

Когда же наконец он успокоился после этого, совершенно несвойственного ему взрыва ликования, то обхватил Найку за талию, подсадил на борт бассейна и со счастливой улыбкой повернулся к Алонсо де Молине.

– Это должен был быть Атокс!.. – сказал он. – Атокс значит «лис», и действительно, никогда не существовало генерала хитрее его. Кискис[50] может быть умнее, а Руминьяуи храбрее, но Атокс обставит их всех в хитрости… Да благословят его боги!

– Надо же! – воскликнул андалузец, начав одеваться. – Это и правда хорошая новость… Как только Уаскар отдаст мне голову Чили Римака, я смогу жить спокойно и заниматься поисками Гусмана Боканегры… – он наставил на кураку палец. – Теперь у тебя нет отговорок, – добавил он. – Добейся, чтобы Инка разрешил мне отправиться на побережье.