Испанец. Священные земли Инков

– Послушай!.. – андалузец попытался воззвать к его разуму. – Уаскар все еще в плену, большинство его приверженцев убиты, и вполне возможно, что по этой дороге уже больше никто не пойдет… Что ты собираешься делать? Состаришься и умрешь в ожидании путников, которым больше не суждено появиться?

– Ну и что с того? – Его голос звучал совершенно искренне. – «Старое гнездо кондора» должно оставаться скрытым, даже когда от внуков моих внуков не останется воспоминаний. Для этого оно и было построено: чтобы пережить всех атауальп и всех уаскаров. Вот поэтому я здесь: чтобы его охранять, и при этом не имеет значения, настигнет ли меня насильственная смерть или я умру от старости. Так было всегда и так будет много столетий.

– А ты не можешь хотя бы пойти и доложить о том, что произошло?

– Когда кто-то придет меня сменить, я так и сделаю. Однако до этого еще больше месяца… – Он помолчал, явно собираясь сказать что-то еще. – К тому же, – начал он, – я не знаю, где находится город. Я там никогда не был.

– Мы теряем время… – нетерпеливо заметил Калья Уаси. – Мой дед Уаман Уаси был стражем, и он уверял, что скорее бы согласился снова попасть в санкай, чем пропустить кого бы то ни было без разрешения.

– Уаман Уаси для нас как легенда, – сказал лучник. – Самый смелый и верный из всех стражников, но как раз поэтому – раз ты его внук – ты лучше кого бы то ни было должен понять мою позицию.

– И куда же нам деваться? Страна по-прежнему в руках Атауальпы, а у нас за спиной одни горы и бескрайние джунгли ауков… В каком направлении двигаться?

– Сожалею, но не могу вам советовать. Я могу только оставаться здесь и выполнять свою работу… Прощайте и желаю удачи!..

Он исчез так же, как появился – словно по волшебству, – и воцарилось глубокое молчание.

А они смотрели друг на друга.

Они знали, что остались одни посреди запретной дороги, в самом сердце ада гор и пропастей, в окружении трупов, над которыми скоро начнут кружить кондоры, а у них нет ни малейшего представления о том, что теперь делать и куда податься.

Алонсо де Молина, который вернул себе оружие, убедился, что с аркебузой все в порядке, привесил меч к поясу и сказал:

– Лучше повернуть назад и поискать место для отдыха. Мне уже поднадоело бродить по горам, потому что с тех пор, как я сошел на берег в этой чудной стране, я только и делаю, что мотаюсь из конца в конец. – Он повернулся к кураке. – Тебе не приходит в голову что-нибудь получше?

Тот отрицательно покачал головой:

– Я не высказываю мнения, поскольку не собираюсь вас сопровождать, – сказал он. – Оставаясь с вами, я никак не могу превратиться в настоящего руну, потому что волей-неволей оказываюсь вовлеченным в ваши проблемы. – Он кивнул в сторону мертвых тел. – Я пытался… – добавил он. – И вот результат. – Он поднял руку, прерывая дочь, которая хотела возразить. – Не надо! Ничего не говори, – попросил он. – Так будет лучше.

– Но ты нам нужен!.. – жалобно проговорила Шунгу Синчи.

– В этом-то все и дело, – прозвучало в ответ. – Руна не должен ни в ком нуждаться и никому не должен позволять нуждаться в нем, или же он перестает выполнять свою жизненную миссию. Мне надо идти, – добавил он. – Одному.

Он поднялся и обвел их долгим взглядом, словно желая навсегда запечатлеть их образ на сетчатке глаза.

– Здесь мы должны окончательно расстаться… – Он наставил палец на Алонсо де Молину. – Хорошенько позаботься о моем внуке, – сказал он. – Мне опять приснилось, что он будет великим правителем.

Тот уверенно кивнул:

– Сделаю.

– Да хранят вас боги.

Он медленно побрел прочь, однако испанец взмахнул рукой.

– Постой! – крикнул он. – Куда ты идешь?

– В «Старое гнездо кондора», – не оборачиваясь, ответил тот.

– Тебя же убьют.

– Сомневаюсь. Как бы то ни было, я все-таки руна, поэтому они обязаны меня принять… – Он кротко улыбнулся. – А если и убьют, где я найду место лучше, чтобы умереть?..

Он усталой походкой прошел под скалой, волоча ноги, словно вдруг постарел на сто лет и исчез из виду за ближайшим поворотом тропинки.

Урко Капак провел ночь – как почти все ночи своей жизни – на крыше «Главной башни амаутов», наблюдая за медленным перемещением звезд и беседуя с ними, как обычно разговаривают с любимыми предметами, которые становятся нашими единственными друзьями, когда мы теряем интерес к людям.

Он называл каждую звезду по имени и знал их маршруты и обычаи: в какие дни им нравилось выставлять себя с большим блеском, а когда они бежали прятаться в глубочайших пещерах, – объединял их по семьям, городам, племенам и даже королевствам, всегда обращая внимание на появление нового и далекого индивидуума со слабым блеском или уклончивым характером, который еще не был тщательно внесен в реестр небес в его поразительной памяти.