Испанка. История самой смертоносной пандемии

Теперь, лежа на одре болезни, он одобрил формулу Клемансо, которая подразумевала следующее: Германия должна выплатить репарации, Германия должна признать себя страной, единолично ответственной за развязывание войны. Рейнская область подлежала демилитаризации. Германии запрещалось размещать войска в тридцатикилометровой зоне от восточного берега Рейна. Угольные шахты Саарской области переходили под контроль Франции, а сама область передавалась под управление только что созданной Лиги Наций сроком на 15 лет, после чего предполагалось провести плебисцит для решения вопроса, кому отойдет территория Саарского бассейна — Германии или Франции. Провинции Эльзас и Лотарингия, захваченные Германией у Франции в ходе франко-прусской войны, возвращались Франции. Западная Пруссия и Позен передавались Польше с созданием так называемого польского коридора, отделившего одну часть Германии от другой. Германские военно-воздушные силы подлежали расформированию, численность армии ограничивалась сотней тысяч человек. Германия лишалась колоний, но они не получали независимость, а передавались другим державам.

Даже Ллойд Джордж заметил, что в середине конференции у Вильсона случился «нервный и духовный срыв»[860].

Грейсон писал: «Это ужасные дни для президента — и физически, и во всех иных отношениях»[861].

А между тем Вильсон уступил требованиям Италии и согласился на другое настойчивое требование, уже со стороны Японии — передать ей немецкие концессии в Китае. В ответ японцы пообещали (устно, даже не письменно) «хорошо себя вести». Да и пообещали не Вильсону лично, не кому-то из членов американской делегации, а британскому министру иностранных дел Артуру Бальфуру.

7 мая немцам представили готовый договор. Они пожаловались, что договор нарушает принципы, которые сам Вильсон называл нерушимыми. Вильсон покинул встречу со словами: «Какие отвратительные манеры… Никогда в жизни я не слышал ничего более бестактного»[862].

Немцы не стали напоминать Вильсону и другим странам, что некогда он говорил о «мире без победы» и о том, что лишь такой мир может быть долговременным. Собственно, за таким миром Вильсон и приехал на конференцию.

Вильсон заметил Бейкеру: «Если бы я был немцем, то, думаю, не стал бы это подписывать»[863].

Четыре месяца спустя Вильсон перенес тяжелый инсульт, сделавший его инвалидом. В течение нескольких месяцев его жена и Грейсон контролировали доступ к президенту и де-факто принимали самые важные политические решения.

В 1929 г. были опубликованы воспоминания, в которых говорилось, что Вильсон уже страдал атеросклерозом, когда ехал в Париж (и это было мнение сразу двух врачей)[864]. В 1946 г. еще один врач высказал то же мнение в печати. В объемистой биографии Вильсона, вышедшей в 1958 г., упоминается, что специалисты по атеросклерозу усомнились в правильности диагноза, поставленного Грейсоном Вильсону: они считали, что у президента был не грипп, а закупорка сосудов мозга — небольшой инсульт. В 1960 г. один историк, исследовавший состояние здоровья американских президентов, писал: «В настоящее время все сходятся на том, что дезориентация, которой страдал Вильсон, была вызвана поражением головного мозга, обусловленным, в свою очередь, атеросклеротической окклюзией кровеносных сосудов»[865]. В 1964 г. другой историк назвал внезапную болезнь Вильсона «тромбозом»[866]. В 1970 г. в статье для The Journal of American History, озаглавленной «Неврологическое заболевание Вудро Вильсона», еще один историк назвал эту болезнь «небольшим инсультом»[867].

Только один историк, Альфред Кросби, обратил внимание на подлинные симптомы болезни, поразившей Вильсона, — высокую температуру, сильный кашель и полный упадок сил. Все эти симптомы не имеют ничего общего с инсультом, но прекрасно укладываются в клиническую картину гриппа — и, следовательно, соответствуют диагнозу, поставленному у постели больного Грейсоном, превосходным врачом, профессиональные качества которого ценили такие люди, как Уэлч, Горгас, Флекснер и Воган.

Миф, что Вильсон перенес микроинсульт, оказался живучим — несмотря на убедительные доводы Кросби. Даже в монографии 2002 г. о Парижской мирной конференции, отмеченной рядом премий, говорится: «Напротив, Вильсон сильно сдал и постарел, стал более заметным тик правой щеки… это могло быть следствием микроинсульта, предвестника тяжелого и массивного нарушения мозгового кровообращения, которое случилось четыре месяца спустя»[868].

В Париже у Вильсона не было инсульта. Это был всего лишь грипп. Да, вирус мог спровоцировать инсульт. В ходе вскрытий больных, умерших от гриппа, поражения сосудов мозга находили и в 1918 г., и в 1997-м. Сам Грейсон тоже считал, что «острое заболевание гриппом в Париже стало одним из факторов, впоследствии вызвавших массивный инсульт»[869].