Испанка. История самой смертоносной пандемии

Эта потеря потрясла Рокфеллеровский институт. Несмотря на всю противоречивость своих исследований, Ногути был жизнерадостным, бодрым, отзывчивым — словом, всеобщим любимцем. Особенно тяжело переживали его смерть Флекснер и Льюис. Ногути был для Флекснера как сын. Льюис очень хорошо его знал — еще по счастливым временам в Нью-Йорке.

Смерть Ногути оставила открытым вопрос о том, действительно ли он открыл патоген, вызывающий желтую лихорадку. Институт решил найти ответ.

Шоуп предложил свою кандидатуру. Он был молод и верил в свою неуязвимость. Он хотел действовать, хотел исследовать желтую лихорадку.

Флекснер отказал и не разрешил ему ехать. Шоупу исполнилось всего 28 лет, у него была жена и маленький сын. Поездка представлялась слишком опасной.

Тогда вызвался Льюис. Научный вопрос оставался без ответа — причем вопрос очень важный. Кто лучше, чем Льюис, подготовлен для поиска ответа на такой вопрос? Он доказал свое умение культивировать бактерии и, что еще важнее, доказал, что полиомиелит является вирусным заболеванием. Несмотря на заявления Ногути, все же представлялось, что причиной желтой лихорадки является вирус. Помимо важности самого вопроса, было и еще одно обстоятельство: проблема была узкой и четко очерченной, а Флекснер считал, что Льюис идеально подходит для решения именно таких проблем.

Жена Льюиса, Луиза, резко возражала. Лаборатория и так уже практически отняла у нее мужа, а у двоих детей — отца. Она и без того сердилась, что Льюис снова отклонил приглашение в Айову. Но это… это было уже слишком.

Льюис никогда не прислушивался к жене. Их брак уже превратился в формальность. Для него эта поездка решала все проблемы. Если он добьется успеха, то восстановит свою репутацию в глазах Флекснера. Пять лет назад он уволился из Института Фиппса и отклонил предложение Университета Айовы, не имея никаких других перспектив. Все это он сделал ради одного — вернуться к тому, что он любил, вернуться в лабораторию. Он снова сделал ставку. Он снова ощутил прилив энергии. И он никогда еще не был в таком отчаянном положении.

Однако он поехал не в Гану, а в Бразилию. Именно там был выявлен наиболее вирулентный штамм возбудителя желтой лихорадки.

В конце ноября 1928 г. Флекснер приехал в Принстон попрощаться с Льюисом. Его отношение, по всей видимости, уже улучшилось. Он снова решил поговорить с Льюисом о будущем. Кроме того, ему хотелось «узнать о работе Шоупа в Айове»[995]. Как уже говорилось выше, Шоуп незадолго до того наблюдал бурную эпизоотию (эпидемию среди животных) — свиней косил грипп. Смертность в местной популяции свиней достигла 4 %, а в некоторых стадах превышала 10 %[996]. Все это очень напоминало пандемию гриппа среди людей десятью годами ранее.

Через месяц Льюис отплыл в Бразилию. 12 января 1929 г. полковник Фредерик Расселл, в свое время организовавший научную работу в армии для ведомства Горгаса, а затем перешел на работу в финансируемую Рокфеллером международную организацию здравоохранения, получил телеграмму о том, что Льюис прибыл, жив и здоров. Институт передал эту новость его жене, которая была так зла из-за отъезда Льюиса, что решила больше не иметь никаких дел с Рокфеллеровским институтом и уехала в Милуоки, где она — как и Льюис — родилась и выросла. Каждую неделю Расселл получал новости от Льюиса и пересылал их Луизе.

Льюис расположил свою лабораторию в Белене, портовом городе на берегу реки Пара, в 115 км от океана. Несмотря на такую удаленность, это был основной порт в бассейне Амазонки. Европейцы обосновались здесь в 1615 г., а с началом каучукового бума в XIX в. европейское население резко возросло и индейцы лишь время от времени проплывали мимо города в своих выдолбленных каноэ. Было жарко и влажно, осадков выпадало больше, чем в других климатических зонах.

1 февраля Льюис писал Флекснеру: «Прибыл сюда во вторник и сразу принялся за работу… Лабораторию я устроил здесь, теперь жду доставки материалов, проверяю оборудование и так далее… Надеюсь, настоящая работа начнется прямо со следующей недели»[997].

Это был прежний Льюис — энергичный и уверенный в себе. Каждую неделю Расселл получал короткую телеграмму: «У Льюиса все в порядке»[998]. Такие телеграммы Расселл получал в феврале, марте, апреле и мае. Однако «все в порядке» относилось лишь к его здоровью — о ходе исследования Льюис ничего не говорил, и было непонятно, как продвигается работа.

А 29 июня Расселл отправил Флекснеру письмо — с курьером: «Следующее сообщение из Рио-де-Жанейро, касающееся доктора Пола Льюиса, было прислано мне сегодня с просьбой передать его вам. „Льюис заболел 25 июня. Врачи диагностировали желтую лихорадку. Состояние на 28 июня: температура тела 103,8^{27}, пульс 80…“[999] Фонд также направляет это сообщение доктору Теобальду Смиту и миссис Льюис в Милуоки».