Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

Таким образом, в первые недели оккупации русское население было вынуждено лично изучать национальный состав участников «крестового похода против большевизма». Оказалось, что оккупанты отличаются друг от друга: «И все же, несмотря ни на что, они были гораздо человечнее немцев. Из монастыря в Шевелево шли пешком 10 км. Раненую мать везли на саночках, а рядом шли 10 ребятишек. На своем пути мы часто встречали закоченевшие трупы солдат — и русских, и испанских. По всему пути на оборону были поставлены испанцы. Они у нас спрашивали: „Коммунист гут?“ Когда мы отвечали „гут“, они одобрительно кивали головой и улыбались, а иногда снимали винтовку и грозились нас убить.

В деревню мы пришли уже ночью. Дома все были заняты испанцами. Нас приютила хозяйка дома, у нее было своих шестеро детей, а в большой половине уже жили 30 испанцев. В передней, у стены, нам положили на пол соломы, мы тесно прижались друг к другу, места было очень мало, но мы были рады теплу. Испанцы тоже спали на соломе на полу.

Иногда они давали нам леденцы, галеты, немного хлеба, сахарина, разрешали ходить на поле и собирать мерзлую капусту. За продукты, которые они брали у местного населения, они часто платили. Испанцы показывали нам фотографии своих родственников, детей, но так как переводчика не было, объяснялись мы с ними жестами»[547].

Экстремальная ситуация сближает. Люди становятся человечнее, но при этом атрофируется естественный страх перед смертью: «Но наше спокойствие скоро закончилось. Наши бойцы стали все ближе и ближе подходить к деревне и вести бои. В деревянных домах находиться было более опасно, чем в монастыре. Пули летали над нашими головами. Когда начинался обстрел, испанцы заставляли детей ложиться под окнами дома, тогда пули пролетали мимо нас.

И мы, и испанцы завшивели. Иногда они пройдут мимо нас, поймают у себя вшей и бросят на нас.

Патрулировали тоже они. Вид у них был чудной, они очень боялись холода и поэтому утепляли себя, как могли. На голове башлык, большая не по росту шинель, на сапоги натянуты толстые утеплители из войлока. Спирта им давали больше, чем немцам, вероятно, для согрева. Вид у них был какой-то жалкий.

Наши партизаны выходили из леса и убивали их. После каждого боя испанцы убирали трупы и своих, и наших солдат, складывали их, как дрова для костра, но раздельно».

Испанские солдаты воевали с Красной армией, убивали красноармейцев, но при этом были и эпизоды, когда они спасали мирных жителей. Александре Охапкиной запомнился следующий случай: «Продуктовые склады у немцев и испанцев были разные. У немцев склад находился в немецкой колонии, а у испанцев — в Шевелево, и однажды кто-то его разграбил. Немцы подумали, что это сделали местные жители, и решили их расстрелять. Вывели на улицу, выстроили, последней оказалась женщина, у которой было шестеро детей. Тогда испанский солдат незаметно оттолкнул ее и только благодаря этому она осталась жива.

Через некоторое время после ограбления испанского продовольственного склада в деревню Шевелево немцы привезли из немецкой деревни целые сани продуктов: мед, масло, галеты, шоколад, фруктовое ассорти, хлеб. Испанцы поделились небольшой частью продуктов и с нами. А продуктовый склад, как мы потом узнали, разграбили с помощью немцев жители соседней деревни, где жили немецкие семьи, когда-то давно вывезенные в Россию. Скорее всего, это и были те продукты, которые пропали из испанского продовольственного склада»[548].

У войны свои законы. Партизаны все чаще стали выходить из леса и все ближе подходить к деревне, по ночам убивая испанских патрульных. Они поджигали деревенские дома, потому что те были забиты вражескими солдатами — испанцами и немцами.

В одном из таких боев двенадцатилетняя девочка Саша была ранена в спину: «После боя испанцы отвели меня к своему врачу. Тот вытащил из спины пулю, отдал мне и сказал: „Храни ее“. Обработал рану и приказал через день приходить к нему на перевязку» [549].