Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

23 ноября в вечернем сообщении Совинформбюро прозвучала следующая информация о нахождении испанцев в России: «С помощью шантажа и угроз германские фашисты заполучили из Испании так называемую „Голубую дивизию“, составленную из авантюристов, преступников и всякого другого сброда. Гитлер бросил „Голубую дивизию“ на Северо-Западный фронт, чтобы восполнить огромные потери германских войск на этом участке.

В первых же боях „дивизия“ понесла огромные потери. Нашими частями захвачено донесение командира дивизии испанского генерала Грандеса командиру немецкого армейского корпуса. В этом донесении Грандес жалуется, что дивизия в первом сражении была основательно потрепана и понесла огромные потери в людях. В большинстве рот осталось лишь по 40 солдат. Оставшиеся в живых „добровольцы“ стремятся при первом удобном случае удрать домой, т. к. их надежды на легкую наживу не оправдались. Генерал Грандес умоляет немцев прислать теплые вещи, водку и хлеб для поддержания духа своих „вояк“. Немецкий генерал фон Лееб в ответ на эту просьбу прислал командованию „Голубой дивизии“ свое „соболезнование по поводу понесенных ею больших потерь“»[199].

В это время немецкое движение на Москву практически остановилось. Оставалось всего две недели до крупномасштабного контрнаступления Красной армии. Казалось, что повторяется 1812 год: враг дошел до столицы, а дальше мы его будем гнать обратно. Тем более что до Берлина идти было гораздо ближе, чем до Парижа.

Мясорубка под Посадом

Бои севернее Новгорода осенью — зимой 1941/1942 годов получили у испанцев название «Мясорубка под Посадом». Наступающая зима не сильно подорвала боевой дух немецкого командования и его союзников. Да, война несколько затягивалась по сравнению с планом «Барбаросса», но в целом успехи были достаточно очевидны. На Северо-Западе России предполагалось развивать дальнейшее наступление на восток, в ходе которого немецкие и финские войска должны были соединиться в районе реки Свирь. Испанцы получили задание после форсирования Волхова двигаться по направлению на юго-восток: на Крестцы, Валдай и Боровичи.

Командующий 16-й армией бросил все силы на усиление блокады Ленинграда. Ему было нужно взять Тихвин или Волховстрой. В поддержку Шмидта Буш отозвал 30-й моторизованный полк из клина между 250-й и 126-й дивизиями и приказал фон Эрдманнсдорфу идти на Тихвин.

Чтобы усилить защиту южного фланга Шмидта, Буш направил 126-ю дивизию Лаукса к группе фон Рокеса.

250-я дивизия и две трети 126-й должны были прикрывать южный фланг XXXIX корпуса. Продвижение на Мету, не говоря уже о Боровичах, откладывалось до прибытия подкрепления. Кто-то должен был заткнуть образовавшийся прорыв между 250-й и 126-й дивизиями, который шел от Шевелево к Волхову через Отенский, Посад и Поселок на Вишере. Лаукс не мог выделить дополнительных людей. Тогда Буш обратился к Муньосу Грандесу и бросил испанскую пехоту на прорыв частей Красной армии, которые держали здесь свою оборону[200].

Позднее участники этих боев со стороны Красной армии вспоминали: «Зима в 1941 году установилась рано. Уже в ноябре ударили крепкие морозы, сковавшие толстым льдом ручьи, реки и озера.

Побелили землю глубокие снега. Стали проходимыми даже такие обширные болота, как Маловишерский мох, Отенский мох, Невий мох. Они раскинулись на равнине, примыкающей к восточному берегу Волхова, т. е. в непосредственной близости к переднему краю советской обороны»[201].

Николай Михайлович Иванов в это время служил в 448-м артиллерийском полку. Молодой солдат занимался тем, что в Красной армии весьма не рекомендовалось, — вел дневник. Подобный запрет объяснялся следующим: «Вдруг он попадет к противнику и будет использован фашистским Ильей Эренбургом»[202].

Иванову и его сослуживцам казалось, что они перешли в состояние глубокой обороны, и поэтому реальных действий со стороны противника не ожидали. «Приближалась поздняя осень 1941 года. Как-то поведет себя в эту пору противник? Большинство начальников и подчиненных склонялись к тому, что фронт стабилизировался надолго. Ни в слякотную предзимнюю пору, ни в трескучие морозы, ни в ростепель, ни, тем более, в период весеннего водополья немцы здесь не тронутся. Если, конечно, не вынудить их к отступлению. Но до того ли нам сейчас?»[203].

Красноармейцам приходилось нелегко: «Поздняя осень на северо-западе России такая, какой ей положено быть: мозглая, дождливая, темная, холодная, порою и морозная. Для более точной ее характеристики, применительно к обстоятельствам 1941 года под Новгородом, потребуется привлечь дополнительные эпитеты: цинготная, вшивая, мышино-крысиная и полуголодная»[204].

Появление испанских частей вызвало у них надежду, что серьезных боев в ближайшее время не будет. «Дополнительное свидетельство того, что враг не имеет намерения рваться на восток по Московскому шоссе, явилась и передислокация частей противника, оборонявших новгородский участок фронта. „Старожилов“ заменила 250-я пехотная дивизия, укомплектованная испанцами.