Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Невозможность собрать с помощью encabezamiento более 2¹/2 миллиона дукатов предполагала, что традиционные источники доходов короны в Кастилии опустошены до предела и, если не удастся найти альтернативные источники, королю придется по-прежнему ограничиваться оборонительной политикой. Однако в этот момент на помощь Филиппу пришли богатства Индий. Использование амальгамы ртути для очистки перуанского серебра начинало давать результаты и за вторую половину 1570-х годов резко увеличило поступления в королевскую казну серебра из Нового Света. Филипп мог рассчитывать, что в течение 1580-х и 1590-х годов за счет этих поступлений он будет ежегодно получать по три миллиона дукатов. Торговля между Севильей и Новым Светом достигла новых высот; банкиры, очень довольные результатами medio general – урегулированием задолженности, в декабре 1577 года начинали снова доверять короне; кастильские ярмарки, каким-то чудом пережившие банкротства 1557 и 1575 годов, наслаждались бабьим летом.

Эта новая largueza (обилие денег) впервые за время царствования Филиппа дала ему настоящую свободу маневра. Наконец после долгих лет обороны он мог перейти в наступление. Именно благодаря этому внезапному притоку богатств Филипп смог приступить к реализации крупных имперских проектов и предприятий 1580—1590-х – таких, как план по восстановлению власти в северной части Нидерландов, который под блестящим руководством Александра Фарнезе на тот момент был очень близок к успеху; подготовка похода Непобедимой армады против Англии в 1588 году; вмешательство в гражданские войны во Франции в 1590-х. Это были годы дерзких начинаний, показавшие всю лживость легенды о «благоразумном» короле, годы впечатляющих имперских инициатив, которые, как казалось тогда, могли сделать Филиппа хозяином мира.

Если Америка предоставляла финансовые ресурсы, из которых оплачивалась новая имперская политика, то географическая ориентация этой политики стала следствием огромного успеха, которого Филипп добился в 1580 году, – присоединения Португалии. Объединение Португалии с испанской короной дало Филиппу новое атлантическое побережье, флот, чтобы его защищать, и вторую империю, простиравшуюся от Африки до и от Каликута до Молакских островов. Именно приобретение этих владений вместе с притоком драгоценных металлов сделало возможным проведение имперской политики второй половины царствования Филиппа II. Но эти два события ни в коем случае не были независимыми, потому что Испания завоевала Португалию с помощью американского серебра.

Трагическая гибель короля Себастьяна в 1578 году во время африканской кампании деморализовала нацию, которая и до этого пребывала в сильном смятении. Под властью дома Авис Португалия добилась блестящих успехов, но к середине XVI века осыпавшаяся позолота обнажила скрывавшуюся под ней хрупкость государственного здания. Индийская авантюра собрала свою дань с народа, численность которого составляла всего миллион; сокровища Индии способствовали моральному разложению правящего класса; обанкротившийся режим демонстрировал растущую некомпетентность в управлении страной. Но самое главное, экономическая основа Португальской империи страдала определенными структурными изъянами, которые с течением времени становились все более очевидными. По своей сути, Португальская империя XVI века была азиатской империей, и Бразилия воспринималась лишь маленькой стартовой площадкой на пути к богатому Востоку. Но в мире, где торговый баланс Европы и Дальнего Востока постоянно складывался не в пользу Европы, португальцам требовались деньги на покупку азиатских специй. К несчастью, в их империи, в отличие от империи их испанских соседей, не нашлось серебряных рудников. Таким образом, Португалии приходилось все чаще обращаться к Испании за серебром, которое могла поставить только испанская колониальная империя, и еще задолго до 1580 года благополучие Лиссабона стало очень сильно зависеть от благополучия Севильи.

И в ту самую пору, когда экономическое будущее страны уже виделось достаточно неопределенным, ее политическое будущее оказалось безнадежно перечеркнуто трагедией при Алькасаркивире. Король погиб; династии угрожало неизбежное исчезновение; знать, последовавшая за королем на войну, была либо перебита, либо оказалась в плену, на выкуп из которого потребовались огромные суммы, окончательно лишившие страну последних остатков серебра; а после разрушения армии народ остался незащищенным. Старый и нерешительный кардинал Энрике был совсем не тем человеком, который мог бы спасти страну в этот кризисный момент. Именно такого момента ждал Филипп II – момента, когда он мог как минимум надеяться реализовать давнюю мечту династии Трастамара об объединении всего полуострова под одним скипетром.