Испанский сон

– Я просто пытаюсь ответить на ваш вопрос.

– Мы хотим жить, как хотим… исходя из того, что у нас есть, – сказал тут Филипп, – работать, как хотим… передать что положено своим детям… В общем, – закруглил он мысль, которую можно было развивать без конца, – у нас обычные цели людей, достигших чего-то своим трудом и не желающих никому ничего плохого.

– Замечательно! – с улыбкой сказал гость. – Только так не бывает.

– Это мы начинаем понимать.

– Вряд ли. Вы не начинаете понимать, что одним вам этой красоты не добиться.

Филипп и Вальд промолчали.

– Вы считаете меня обычным вымогателем, – сказал Виктор Петрович, – только, возможно, более изощренным, чем те, с которыми вы встречались до этого. Я не могу вас винить в этом, господа; могу лишь повторить то, что сказал вам, Филипп Эдуардович – нужны хозяева нового мира. Ладно; слово «хозяин» двусмысленно; в таком случае, нужны бухгалтеры, но не ворюги; нужны мастера, но не халтурщики. Вы сказали мне, что не интересуетесь политикой, так?

– Да.

– Представьте себе, что создается новое акционерное общество. Его цель – овладеть страной. Политики делят места в правлении; их дело стратегия и так далее. Однако нужна исполнительная дирекция, которая не пустит по миру новую фирму… теперь вы, может быть, понимаете немного больше?

– Мы слушаем, – сказал Филипп.

– Дирекция не может быть нанята со стороны. Она должна состоять только из акционеров, то есть из людей, внесших активы… и большие активы; внесших, возможно, все, что у них есть! Тогда этой дирекции будет что терять и отстаивать; в любом ином случае она начнет воровать и халтурить, и будет все то же, что и сейчас, и все хуже, и хуже, и хуже.

– Это может быть, – ухмыльнулся Филипп.

– Вы не глупы, – сказал Виктор Петрович. – Вы вот-вот схватите суть. Весь ваш бизнес сейчас – не что иное, как игра в казино. Вы пока выигрываете и продолжаете играть, надеясь, что это продлится долго.

– Мы вынуждены.

– В казино тоже не все могут отойти от стола… Но ставки растут, и с некоторого момента вы уже начинаете понимать, что это не может продлиться долго. Или казино оберет вас до нитки, или вам нужно побыстрей выходить из игры.

– Значит, – задумчиво спросил Вальд, – нам предоставляется возможность выйти из игры?

– В общем, да… как в кино: сесть на очень быструю машину или даже вертолет, разбросать парочку из ваших толстых чемоданов под ноги преследователям и, яростно отстреливаясь, успеть улизнуть. Один из вас, конечно, будет красиво ранен.

– А его спасут? – спросил Вальд.

– Не знаю, – улыбнулся Виктор Петрович. – Смотря что будут за преследователи… Например, эта пленка. Мелочь? Но кажется, что уровень этих людей повыше, чем тех, кого мы пустили в расход.

– Сколько же этих уровней! – психанул Филипп. – Давайте-ка… давайте-ка выпьем, Виктор Петрович.

– Давайте.

– Я хочу сказать, на брудершафт.

– На «ты», – заметил Виктор Петрович, пока Филипп организовывал возлияние со всей скоростью, на какую был способен, – это еще не на брудершафт; немецкое слово «брудершафт» означает братство.

– О’кей, для начала хотя бы на «ты».

– О’кей так о’кей.

Виктор Петрович понюхал содержимое стопки, благосклонно приподнял бровь, покинул кресло и позволил каждому из хозяев по очереди продеть руку под широкий рукав своей мантии. Они выпили и коснулись друг друга губами. Гость улыбнулся несколько снисходительно; наивная, слегка пошловатая процедура будто забавляла его.

– Скажи, Виктор, – спросил Вальд, как бы желая второстепенным разговором закрепить достигнутое, – эта мантия… это, как я понимаю, некая форма?

– Именно, Вальдемар, – кивнул гость и вновь водворился в кресле. – Хотя я и не должен был в ней разъезжать; она используется только для официальных мероприятий. Просто в пробку попал, знаешь ли… не успел добраться до своего гардероба.

– Интересно, – сказал Вальд. – Необычная форма. А если другой стороной вверх?

– Это целый регламент, – сказал Виктор Петрович. – Голубое – в основном для торжественных случаев, но некоторым можно и на каждый день.

– А тебе можно на каждый день?

Гость улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– А дирекции, – не унимался Вальд, – дадут такую?

Гость коротко хохотнул.

– Есть анекдот. Ходит по полю Ваня, коров пасет, и тут небеса пополам, и садится летающая тарелка. А оттуда пришелец… рост – во! плечи – во! во всем фирменном, красивый неимоверно, а на груди во-от такая сверкающая звезда, по виду алмазная. Подходит, значит, он к Ване и говорит: «О землянин! я с Альфы Центавра, летел столько-то световых лет, чтобы добраться до твоей планеты… поведай, как у вас тут».

Вальд не знал этого анекдота и потому заинтересованно слушал. Филипп анекдот знал, но сделал вид, что не знает и заинтересованно слушает.

– «Да как, – говорит Вася, – сам видишь… Вот, коров пасу… это еще хорошо; у других и работы нет, и денег нет, и жрать нечего, и топить нечем, и вообще не жизнь, а одно безобразие».

«Жаль, – огорчился пришелец. – Выходит, зря я летел столько лет. Что ж, полечу дальше». – Вздохнул и пошел было назад в тарелку, а Ваня догоняет его и кричит: