Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых

Дальше начался «Гарри Поттер», и я до сих пор фанатка всех фильмов и книжной серии, которую переслушиваю за работой по несколько раз в год и присоединяюсь к тем, кто считает книги Джоан Роулинг самым выдающимся литературным явлением современности, изменившим мир навсегда. И неслучайно теперь её тексты так или иначе цитируют ведущие мировые политики, а тиражи книг намного превышают издания Библии за всю историю человечества – это радует меня и вселяет надежду! Когда на планете выросло целое поколение, воспитанное в удивительно добром и справедливом волшебном мире, имеющее общие для всех символы добра и зла, то невозможно отрицать, что с самого детства это поколение намного мудрее нас.

Кроме фильмов о Гарри Поттере, мы бесконечно смотрели «Властелина Колец», сначала все три премьеры в кинотеатре, а потом долгие годы дома без счёта, не знаю, сколько сотен раз, и для нас с Алей до сих пор это фильм фильмов, выученный наизусть до последнего кадра.

Так мы постепенно возвращали себе право на что-то ещё, кроме религии, страха смерти и конца света.

Вдобавок мы снова купили себе все книги Толкина, Мэри Стюарт, Крапивина и других авторов, как бы извиняясь за тот варварский костёр, в котором по благословению отца Георгия в начале нашего воцерковления мы сожгли наши любимые книги. Батюшка настаивал на том, что их надо именно сжечь, а не подарить и не продать, мол, только так можно избавиться от диавольского прельщения волшебными образами, и мы с Алькой, глотая слёзы, послушались.

Вы бы знали, как долго и неохотно горят любимые книги, как огонь перелистывает их страницы, и напоследок глаза успевают выхватить обрывки таких знакомых текстов!..

Я счастлива, что успела попросить прощения у Владислава Петровича Крапивина, и у меня остался на память его ласковый и мудрый ответ – светлая память нашему Командору, сколько людей выросло на его книгах и сколько оплакивало его уход 1 сентября безжалостного ковидного 2020 года!

* * *

А в 2001 году наша Шатунова пустынь только начинала менять формат и внутренний распорядок, и поток гостей в доме только возрастал, хотя казалось, что больше уже некуда. У Али появились новые друзья-подружки из университета, корпуса которого тоже были разбросаны в пяти-десяти минутах ходьбы от нашего дома, но что бы ни происходило, в положенное время мы по-прежнему спешили в монастырь, где медленно набирали силу очень тяжёлые процессы.

Их проявления не сразу бросались в глаза, но постепенно я стала замечать особые признаки душевных болезней у близких сестёр, необычное поведение и жесты, лихорадочный блеск глаз, замкнутость, что вообще-то считается добродетелью, если бы не откровенно бредовые разговоры и странные выходки – это мягко говоря.

В мужском монастыре происходило примерно то же самое, только людей там находилась в разы больше, чем у нас в женском, и казалось, что шизофрения приняла характер эпидемии. То один из братьев бегал по территории, угрожая топором, а другой читал бредовые проповеди, хватая за рукава паломниц, то сёстры сходили с ума. Одна наша близкая подружка разделась догола и в таком виде собиралась спасаться от Антихриста, и владыке пришлось долго её уговаривать одеться, чтобы поехать в больницу.

Одновременно в семинарии повредился рассудком наш очень близкий друг, парень ангельской внешности и характера, и он там тоже был не один такой. Почему-то в припадках своей болезни он стремился попасть к нам домой, это случалось неоднократно и действовало угнетающе.

А у нас монастыре опять сорвалась в болезнь наша матушка Ольга, её пытались лечить, но безуспешно, и в какой-то момент она стала опасна для окружающих. Я не знаю подробностей, только смутно догадываюсь, почему матушка игуменья потребовала, чтобы Ольга навсегда покинула монастырь, а сёстрам запретили поминать её даже в келейных молитвах.

Но Ольга, увы, не была единственной, кто перемолился в ожидании конца света, и вскоре заболела наша Ангелина и ещё несколько молодых сестёр, но это ещё полбеды – на моих глазах впадали в неадекватное состояние многочисленные священники, старцы, архиереи, что заставляло не только задуматься о хрупкой природе человеческой психики, но и поставить себе цель сохранить свою.

Летом 2002 года мы с Алькой и Нюшкой втроём съездили в Крым, и это была для нас уже третья поездка в гостеприимный дом отца Александра. Но все крымские радости и яркие впечатления не перекрывали моего внутреннего гнетущего состояния, я чувствовала, что на меня надвигается что-то тяжёлое, что неизбежно изменит мою жизнь.

Несколько раз я даже высказалась, мол, чувствую, как назревает некий переломный период – и он случился в буквальном смысле, не зря говорят, что каждое наше слово гремит на всю вселенную!