Испытание чувств

Похороны Мартино прошли тихо, без горьких слёз и долгих поминок.

Мария собралась ехать в Сан-Паулу, к своему единственному родственнику —  сеньору Дженаро, но её беспокоило отсутствие денег. В чемодане покойного мужа она отыскала лишь небольшую сумму, которой хватило бы на билет до Сан-Паулу. А как жить там, на какие средства? Мария не была уверена, что сможет снять деньги со счёта Мартино.

—  Когда умер мой отец, я не сразу получила право на наследство. Наверняка и тут существует какой-то срок. —  растерянно говорила она. —  Вряд ли мне выдадут деньги в банке...

—  Но должны же они учесть, что ты и твой ребёнок были на иждивении Мартино и сейчас остались без средств к существованию, —  возразил Фарина. —  Хоть какую-то сумму они просто обязаны тебе выдать!

—  Я не знаю здешних законов и не умею говорить с банкирами. А нанять адвоката мне не на что, —  продолжала сокрушаться Мария. —  И сеньор Дженаро зарабатывает немного, его денег хватает только на то, чтобы оплатить проживание в пансионе.

В конце концов Фарина сжалился над ней и сказал, что сам отвезёт её в Сан-Паулу и поможет уладить все банковские дела.

—  Надо только подождать, пока комиссар окончательно не закроет дело об убийстве, —  проявил он осмотрительность. —  А то неизвестно, что тут может всплыть. Нам ещё рано расслабляться.

—  И правда, поживи у нас, —  любезно предложила Марии Констанция. —  Хоть погуляешь спокойно по фазенде, отдохнёшь от всего, что тебе пришлось пережить.

У Марии не было выбора, и она осталась на фазенде Винченцо, хотя её сердце рвалось в Сан-Паулу. Ей всё время казалось, что Дженаро уже нашёл Тони, а она застряла тут на неопределённый срок. Единственное, что могла сделать Мария, —  это сообщить Дженаро свой адрес. В письме она также сообщала о гибели Мартино и о своём скором возвращении в Сан-Паулу.

Письмо до Сан-Паулу, однако, шло больше недели, и за это время в жизни Тони произошло важное событие, существенно повлиявшее на его дальнейшую судьбу.

Всё началось с визита Дженаро к родителям Камилии.

Встретили его там как дорогого гостя. Накормили вкусным обедом, упросили сыграть что-нибудь на фортепьяно и Дженаро блеснул своим исполнительским мастерством. А потом Эзекиел взял в руки гитару, и вдвоём с Дженаро они составили довольно слаженный дуэт. После этого они почувствовали особую симпатию друг к другу и стали говорить уже совсем как близкие родственники. Речь, конечно же, шла о детях, поскольку эта тема волновала обоих прежде всего.

Дженаро посетовал на то, что его сын, работая грузчиком, окончательно загубил свои руки и, вероятно, уже никогда не сможет играть на фортепьяно. А Эзекиела, разумеется, заботила судьба его дочери, которая вынуждена прозябать в трущобах, хотя могла бы прекрасно жить вместе с мужем в родительском доме. И он попросил Дженаро повлиять на Тони.

—  Я понимаю, мой зять очень гордый, —  говорил Эзекиел, —  он не хочет впадать в финансовую зависимость от тестя. Но я ж ему не чужой человек! У меня одна дочь, она вышла замуж за Тони, вот я и стараюсь ради их блага. А иначе —  для кого ж мне стараться и копить эти проклятые деньги? Объясните это вашему сыну, сеньор Дженаро!

—  Я бы и сам хотел им помочь, —  сказал Дженаро, —  но не имею такой возможности.

—  Ну вот, вы меня понимаете, —  подхватил Эзекиел. —  А я, слава богу, имею возможность не только обеспечить их нормальным жильём, но и могу предложить Тони хорошую работу.

—  Какую? —  заинтересовался Дженаро, и Эзекиел подробно рассказал ему о своих коммерческих планах, в реализации которых предполагалось участие Тони и Камилии.

Идея этого проекта созрела у Эзекиела давно, ещё когда он стал догадываться о двурушничестве Маноло и соображать, на кого из конкурентов тот работает. Выяснить это оказалось несложно: пройдясь по магазинам, Эзекиел вскоре обнаружил знакомые брюки в продаже у Жонатана. Потом он припёр к стенке Маноло, и тот прямо сказал, что его заставило работать на два фронта:

—  Жонатан мне платит вдвое больше!

Эзекиел призадумался. Терять таких квалифицированных работников, как Соледад и Маноло, ему не хотелось, и он решил увеличить им расценки. Но тут к нему неожиданно пожаловал сам Жонатан —  с деловым предложением.

—  Маноло рассказал мне о своих неприятностях, —  начал он, —  и я подумал, что мы с тобой могли бы уладить это дело миром. Почему бы нам не объединить наши усилия?

—  Каким образом? —  спросил Эзекиел, ещё не понимая, к чему тот клонит.

—  У тебя давние связи с поставщиками, они продают тебе ткани по низким ценам, —  пустился в объяснение Жонатан. —  А у меня бойко идёт торговля и есть свободные деньги, на которые я мог бы купить швейные машинки и нанять с десяток хороших портных. А разместили бы мы всё это в бывшей мастерской Агостино. Она же всё равно пустует и не приносит тебе дохода!

—  Значит, ты предлагаешь мне совместный бизнес?

—  Да, именно так, —  подтвердил Жонатан.